Жажда жить: девять жизней Петера Фройхена
Шрифт:
Всего год назад, когда Петер Фройхен вернулся из Гренландии, его имя ничего не значило. Кем он, в сущности, был? Мальчишкой, которому хорошо подвешенный язык добыл скромную должность кочегара на «Дании». Но полярная полемика вывела его из безвестности, и Фройхен укрепился в общественном сознании как полярный исследователь и журналист-разоблачитель. Теперь он был «газетчик» – титул, который Фройхен носил с гордостью.
И хотя новая стезя нравилась Фройхену, был в ней один изъян. Чем дольше Фройхен писал об Арктике, тем явственнее это напоминало ему, что он сидит в душном кабинете, а не меряет Арктику шагами. Он на скамейке запасных, а на поле творится столько невероятного – без него. Фройхен не мог обманывать себя: он хотел вернуться на Север, лучше всего в составе новой экспедиции. К счастью для него, вскоре Фройхен познакомился и подружился с необыкновенным
9. «Мне бы зиму и собак, а больше ничего и не надо!»
Фройхен давно восхищался Расмуссеном издалека. Этот человек был из тех универсалов, которые, казалось, успевают всё: полярный исследователь, поэт, писатель, антрополог, заправский шутник. В 1908 году, вернувшись из «Литературной экспедиции», Расмуссен выпустил книгу «Люди Крайнего Севера», которая стала международным бестселлером и задала новый стандарт литературы о полярных исследованиях. Книга, дававшая научную картину традиций и фольклора инуитов, была словно глоток свежего воздуха: поэтичное произведение, избавленное от надоевших штампов (например, автор избегал смаковать физические лишения, которые ему довелось пережить). New York Times восторженно отзывалась о книге, называя её «важнейшим трудом» «того редкого путешественника, единственная цель которого – обогатить мир знанием об одном причудливом и даже таинственном человеческом племени». (Забавный комментарий, учитывая, что Расмуссен был инуитского происхождения по линии матери.)
Фройхен проглотил книгу Расмуссена. Он и сам много времени провёл в Гренландии – но посещал в основном пустынные области, где о культуре гренландцев трудно было узнать (если не считать заброшенных жилищ). А Расмуссен писал о ней так красиво! Читатель сразу чувствовал, как автор любит Гренландию. Его книге особенно верилось, потому что он родился и вырос в Гренландии, к десяти годам стрелял почти без промаха и мастерски научился править ездовыми собаками. Другие исследователи часто описывали Гренландию безлюдной пустыней и хвастались, что выжили в таком жутком месте, – Расмуссен же описывал свою родину, которая подарила ему добрых друзей и нежные воспоминания. Отец автора, Кристиан Вильгельм Расмуссен, был миссионером и свою задачу видел в гуманистической стороне этой деятельности: он хотел, чтобы дети его росли включёнными в местную культуру и обычаи. Для Кнуда культура Гренландии была второй родной, он говорил на калааллисуте так же бегло, как по-датски.
Когда началась полярная полемика, журналисты часто просили Расмуссена прокомментировать происходящее. Изначально он был склонен верить Куку. Расмуссен был знаком с американским путешественником и, как и многие, питал к нему симпатию; к тому же он знал Авелу и Этукишука, спутников Кука, и доверял им (впрочем, их никто пока не опросил). Но когда Королевское Датское географическое общество опубликовало результаты своего расследования, он усомнился в словах Кука. «Увидев результаты расследования, я понял: это же скандал, – писал Расмуссен в Politiken. – Увы: я верил Куку, основываясь на личных симпатиях».
Кук сумел одурачить многих авторитетных людей, поэтому признание Расмуссена не повредило его репутации. Напротив, пресса стала чаще упоминать его имя. Только в New York Times вышло по меньшей мере двенадцать статей о Расмуссене – там цитировали его мнения, превозносили его достижения, имя Расмуссена теперь знали по обе стороны океана. Популярность повлекла за собой бесконечные просьбы журналистов написать о полемике. Расмуссена буквально завалили письмами, и ему пришлось направлять их к другим авторам. Но кто был достаточно авторитетен, на кого можно было положиться? Вскоре Расмуссен стал полагаться на Фройхена.
Как же познакомились эти двое? Поглощённый работой над «Людьми Крайнего Севера» Расмуссен делал краткие перерывы, чтобы написать двум друзьям детства, которые в то время участвовали в Датской экспедиции: Тобиасу Габриэльсену и Йёргену Брёнлунну. Оба в своих письмах очень хвалили некоего Петера Фройхена: тот, по их словам, в свободное время старательно изучал калааллисут. Подобное рвение впечатлило Расмуссена. Когда Датская экспедиция вернулась, Фройхен и Расмуссен встретились и тут же понравились друг другу. Отношения их сложились как у старшего и младшего брата: Расмуссен был на семь лет старше и более опытен. Вскоре они крепко сдружились благодаря похожему опыту и общим пристрастиям. Сомнений не оставалось: скорее рано, чем поздно эти двое пустятся на поиски новых приключений вместе.
Фройхен и Расмуссен были необычной парой. Фройхен был огромного роста и больше всего напоминал разбойника-викинга, который только что спрыгнул с драккара. Расмуссен был невысок и лицом походил на голливудский секс-символ: нежный взгляд больших глаз, волосы такие густые и тёмные, словно вырезаны из цельного куска угля. Когда Фройхен и Расмуссен стали вместе читать лекции, на сцене они выглядели почти комично. Но сработались они прекрасно: один держал себя непринуждённо, другой травил плутовские шутки. Оба хорошо импровизировали: это было на руку, потому что на лекциях часто случались технические заминки. Во время первого их совместного выступления сломался диапроектор: Фройхен и Расмуссен попытались спасти положение, на месте выдумав смехотворную историю, что все их слайды похитили ночью. Публика, к счастью, благодушно подыграла выступающим.
Дальше пошло без больших накладок. Фройхен и Расмуссен надеялись заработать с чтения лекций достаточно денег, чтобы финансировать амбициозный замысел Расмуссена. Он состоял в том, чтобы основать торговый пост в Эта: в этом отдалённом гренландском поселении на северо-восточной оконечности острова Расмуссен прожил десять месяцев, пока длилась «Литературная экспедиция». Инуиты, обитавшие в Эта, были всё ещё отрезаны от внешнего мира, если не считать встреч с Расмуссеном, Пири, Куком и некоторыми другими путешественниками: образ жизни их был по-прежнему первобытный.
У друзей было три причины основать торговый пост. Во-первых, это обеспечит местных товарами, к которым они уже пристрастились, приметив их у чужаков. Роберт Пири в своих многочисленных попытках достичь полюса в Эта завязал с инуитами торговые отношения: обменивал оружие и инструменты на их помощь и совет. Но когда Пири всё-таки достиг полюса, он перестал ездить в Эта и обмен прервался. Инуиты остались без дерева, винтовок, холодного оружия, – а ведь эти товары резко изменили их жизнь. Когда в Эта закончились патроны для винтовок, инуиты не вернулись к лукам и стрелам: они стали пытаться вырезать пули из костей, которые прежде шли на наконечники стрел. Многие не желали возвращаться к старому быту – они хотели пользоваться новыми технологиями. Скорее всего, впервые Расмуссен заметил эту проблему в 1909 году. Он тогда побывал в соседнем заливе Северной Звезды, помогая Датскому обществу миссионеров и Обществу гренландской церкви основать там миссию. (Миссионеры были калааллиты – «гренландцы», которых Расмуссен знал с детства.) Заметив спрос на иностранные товары, Расмуссен рассудил, что мог бы поставлять их в обмен на мех арктических животных, который высоко ценился в Европе. Некоторые европейцы предостерегали его от этого, боясь, что торговый пост создаст в Эта зависимость от внешнего мира, которой не было до Пири, – но Расмуссена это не слишком беспокоило, потому что, по-видимому, не беспокоило и местных. К тому же, если не они с Фройхеном создадут этот пост, торговый вакуум быстро заполнят другие люди, которых куда менее тревожит, не эксплуатируют ли они инуитов. Затея Фройхена и Расмуссена была частью колониального процесса, в этом нет никаких сомнений. Но они считали, что их проект отличается от других подобных. Например, датчане настаивали, чтобы торговый пост вёл дела честно, и часть прибыли собирались потратить на лекарства для местных.
Вторая причина основать торговый пост – выгодное расположение Эта. Оттуда удобно было начинать научные, географические и культурологические экспедиции. Пушной промысел – дело сезонное, и у двух друзей будет масса времени, чтобы заниматься исследованиями. Кто знает, какие открытия их ждут! Большая часть региона оставалась неисследованной и совершенно неизвестной для европейцев.
Третья причина была политическая. Строго говоря, ни у одной страны не было юрисдикции в Северной Гренландии, и Фройхен и Расмуссен надеялись, что их присутствие в Эта поможет присоединить эту территорию к Дании и защитить от притязаний других государств. Расмуссена особенно беспокоила деятельность норвежского путешественника Отто Свердрупа, который недавно объявил, что планирует основать тюленебойную станцию на острове Саундерс в Северо-Восточной Гренландии. Фройхен и Расмуссен считали, что Дания будет для Гренландии гораздо более благосклонной метрополией, чем Норвегия или другие северные державы: Россия, Канада, Соединённые Штаты. Если Дания первой не заявит свои права на Гренландию, это неизбежно сделают другие государства.