Жажда. Трилогия
Шрифт:
Я сворачиваю с автострады на Третьей улице. Но теперь у меня на хвосте уже десять черно–белых патрульных машин. Съезжая с Харбор, я вижу как впереди несколько полицейских машин пытаются заблокировать мне дорогу. Я объезжаю их по встречной полосе и направляюсь на восток, к самым высоким зданиям. Но скоро еще несколько черно–белых перегораживают мне дорогу. Должно быть, за нами гонится половина всей лос–анджелесской полиции. Мне приходится свернуть в подземный гараж незнакомого мне здания. Передо мной опускается деревянный шлагбаум, загораживая въезд, но я не останавливаюсь, чтобы нажать зеленую кнопку и взять стояночный талон. Не останавливается и орда
Приходит лифт, и мы вваливаемся в него. Я нажимаю верхнюю кнопку. Номер двадцать девять.
— Можно ли остановить лифт из подвала? — спрашиваю я, перезаряжая винтовку.
— Да. Но у них несколько минут уйдет на то, чтобы разобраться, как это сделать. — Он пожимает плечами. — Но разве это имеет значение? Они окружат это здание целой армией. Мы в ловушке.
— Ты ошибаешься, — говорю я.
Мы выходим на последнем этаже. Здесь расположены дорогие апартаменты, предназначенные для корпоративных юристов, пластических хирургов и консультантов по инвестициям. Но в Лос–Анджелесе слишком много дорогой недвижимости, поэтому несколько апартаментов пустуют. Я пинком открываю дверь ближайших из них и вышагиваю вдоль широких окон, рассматривая соседние здания. Чтобы добраться до небоскреба с вертолетной площадкой, мне придется пересечь один квартал и перебраться через несколько зданий. Я проклинаю себя за то, что я не из тех мифических вампиров из кино, которые умеют летать.
Однако я способна запрыгивать на высокие здания одним прыжком.
Джоэл подходит ко мне. Мы смотрим, как внизу группируются праведные силы. В ночном небе появились еще два вертолета. Их яркие прожекторы шарят по стенам здания.
— Они не поднимутся сюда за нами на лифте, — говорит Джоэл. — Они придут, только когда обложат нас и сверху и снизу. — Он делает паузу. — Что будем делать?
— Я собираюсь установить новый олимпийский рекорд. — Я показываю на здание на другой стороне улицы. Его крыша всего на три этажа ниже того места, где мы стоим. — Я собираюсь прыгнуть туда.
Он впечатлен:
— Далеко. Ты в самом деле сможешь?
— Да, если с разбега. Я вернусь за тобой через несколько минут, на вертолете. Я посажу его на крышу этого здания. Жди меня.
— Что, если ты промахнешься, когда прыгнешь?
Я пожимаю плечами:
— Придется далеко падать.
— И ты сможешь выжить после такого падения?
— Думаю, да. Но понадобится время, чтобы поправиться.
— Не надо за мной возвращаться, — говорит Джоэл. — Укради вертолет и спасайся.
— Это не обсуждается.
Он говорит серьезно:
— Слишком много людей погибло. Даже если мы убежим, я не смогу жить с мыслью об этой бойне.
Я теряю терпение:
— Разве ты не видишь, какую опасность ты представляешь для человечества? Даже мертвый. Они могут взять твою кровь и впрыснуть ее в животных, в себя — как сделал Эдди. И они это обязательно сделают, увидев, на что мы способны. Поверь, я сейчас убиваю только для того, чтобы утром мир проснулся в безопасности.
— Это правда, Сита? Ты готова умереть, чтобы спасти всех этих мужчин и женщин?
Я отворачиваюсь:
— Я готова умереть, чтобы спасти тебя.
Он мягко спрашивает:
— Чем ты пожертвовала, чтобы сохранить мне жизнь?
Думаю, я бы расплакалась, если бы умела.
— Я тебе говорила.
— Я не понял.
— Это неважно. Дело сделано. — Я снова поворачиваюсь к нему: — Потом у нас будет время поговорить об этом.
Он трогает мои волосы — осколки стекла падают на пол.
— Ты тоскуешь о нем.
— Да.
— Я не знал, что он значил для тебя, когда видел, как он умирал.
Я печально улыбаюсь:
— Никогда и ничего по–настоящему не знаешь о человеке, пока он или она не умрет.
— Я не смогу занять его место.
Я слабо киваю.
— Я знаю. — Потом я встряхиваю головой. — Мне пора.
Он хочет меня обнять:
— Может быть, это прощание.
— Это еще не конец.
Перед своим рискованным прыжком я вышибаю ногой окно, которое загораживает мне дорогу. Это замечают с зависших над зданием вертолетов, но я не даю им времени прицелиться в меня. Я отхожу от окон, взяв с собой только винтовку и оставив пулемет Джоэлу.
— Ты боишься высоты? — спрашивает он.
Я целую его:
— Ты плохо меня знаешь. Я ничего не боюсь.
Сделав глубокий вдох, я начинаю мощный разбег. Я могу резко ускоряться и набрать полную скорость меньше чем за десять прыжков. Я безупречно держу равновесие и определяю дистанцию. Я отталкиваюсь от разбитого нижнего края окна — и вот я уже в воздухе.
Полет между двумя зданиями просто захватывающий, даже для меня. Кажется, что я буду лететь вечно, двигаясь горизонтально вопреки земному притяжению. Прожекторы на вертолетах разворачиваются слишком медленно и не успевают меня захватить. Я парю во тьме, огромная летучая мышь, и прохладный воздух омывает мне лицо. Внизу маленькие фигурки поднимают головы к небу и недоуменно моргают при виде невозможного. Они думали, что загнали меня в ловушку, глупые смертные. Они ошибались.
Я приземляюсь не совсем мягко из–за высокой скорости. Я клубком качусь по крыше. Когда я наконец останавливаюсь и вскакиваю, я в крови. Вертолеты надо мной неистово маневрируют, готовясь открыть огонь. У меня нет даже времени перевести дыхание, я прыгаю на следующую крышу и в прыжке вижу, как пули вспарывают дорожку передо мной.
Все последующие прыжки между зданиями происходят на одной стороне улицы и не так опасны, как первый. Однако последний прыжок, на небоскреб с вертолетной площадкой, будет самым драматичным из всех. Поскольку я не могу прыгнуть на двадцать этажей вверх, то и не планирую сразу попасть на крышу небоскреба. Я прыгну не на него, а в него, через его стену из сплошных окон. Я только надеюсь, что не врежусь в межэтажное перекрытие из стали и бетона.
Снова приближаются вертолеты, стреляя из пулеметов.
Я снова беру разбег.
Окна небоскреба несутся на меня как каменная черная стена. За мгновение до удара я отклоняюсь назад и выставляю вперед ноги. Я все рассчитала точно: стекло разлетается у нижней части моего тела, оставляя неповрежденными лицо и руки. К сожалению, я неуклюже падаю на ряд секретарских столов. Удар немыслимой силы даже для меня. Остановившись наконец в груде исковерканных компьютеров и канцелярских скрепок, я неподвижно лежу целую минуту, пытаясь восстановить дыхание. Теперь я вся в крови с головы до пят. И все же, хотя я кривлюсь от боли, мои раны уже начинают затягиваться, а сломанные кости срастаться.