Жажда. Трилогия
Шрифт:
Он страдает. У него развеялись все иллюзии.
— Нет, никогда.
Я киваю:
— Я то же самое говорила Якше. — Я смягчаюсь, касаюсь его руки. — Я не могу допустить, чтобы они забрали тебя или меня в тюрьму. Иначе может появиться тысяча новых Эдди.
— Они хотят только поговорить с нами, — говорит он.
Я качаю головой, глядя на мужчин, которые сидят впереди и еще не знают, что случилось с их товарищами.
— Они знают, что мы — не обычные люди, — шепчу я.
Джоэл умоляет:
— Без меня тебе будет гораздо легче сбежать. И погибнет не так много людей. Оставь меня. Пусть они захватят меня под градом пуль. Моя кровь просто просочится через асфальт, и всё.
— Ты смелый человек, Джоэл Дрейк.
Его лицо искажается, когда он смотрит, что я сделала со спецназовцами.
— Всю свою жизнь я старался помогать людям. А не уничтожать их.
Я мягко смотрю ему в глаза:
— Я просто не могу позволить тебе умереть. Ты не знаешь, чем я пожертвовала, чтобы спасти тебе жизнь.
Он молчит и потом спрашивает:
— Чем ты пожертвовала?
Я вздыхаю.
— Любовью Бога. — Я поворачиваюсь к людям, сидящим впереди: — Мы обсудим это потом.
Джоэл в последний раз останавливает меня:
— Не убивай без необходимости.
— Я постараюсь, — обещаю я.
Пуленепробиваемое стекло толщиной в пять сантиметров. Хотя крыша машины мешает мне, я все же подпрыгиваю достаточно высоко, чтобы нанести по перегородке два быстрых удара. У меня исключительно сильные ноги. Стекло разлетается на тысячи мелких осколков. Двое вооруженных мужчин не успевают обернуться, как я бью их головы друг об друга. Они падают бесформенной грудой. Они без сознания, но не мертвы. Я вынимаю у водителя из кобуры револьвер и приставляю ему к голове.
— Люди сзади мертвы, — шепчу я ему на ухо. — Взгляни в зеркало заднего вида и сам убедишься. Но я сохранила жизнь твоим товарищам, которые сидели рядом с тобой. Это потому, что я хорошая девочка. Я и хорошая, и дурная. Если ты скажешь, куда мы едем, я буду добра к тебе. Если не скажешь, если попытаешься предупредить своих товарищей, которые едут впереди или позади нас, я вырву твои глаза и съем их. — Я делаю паузу. — Куда вы нас везете?
Ему трудно говорить:
— В Си–14.
— Это полицейский участок?
— Нет.
— А что это? Быстро!
Он в испуге закашливается:
— Особо охраняемый объект.
— Чей это объект?
Он сглатывает:
— Правительственный.
— Там есть лаборатории?
— Я не знаю. Я только слышал об этом. Думаю, есть.
— Интересно. — Я слегка касаюсь дулом его головы. — Как тебя зовут?
— Ленни Требер. — Он нервно смотрит на меня. Пот течет с него рекой. — А тебя как зовут?
— У меня много имен, Ленни. Мы попали в серьезную переделку. Ты, я и мой друг. Как нам из нее выбраться?
Он все еще не может унять дрожь:
— Я не понимаю.
— Я не хочу ехать в Си–14. Я хочу, чтобы ты помог мне выбраться из ловушки. Помочь мне было бы в твоих интересах и в интересах твоих коллег–полицейских. Я не хочу, чтобы несколько десятков женщин овдовели. — Я делаю паузу. — Ты женат, Ленни?
Он пытается успокоиться, делая глубокие вдохи:
— Да.
— Дети есть?
— Да.
— Ведь ты не хочешь, чтобы твои дети росли без отца?
— Не хочу.
— Как ты можешь помочь мне и моему другу?
Ему трудно сосредоточиться:
— Я не знаю.
— Подумай получше. Что, если ты передашь своим по рации, что надо остановиться по малой нужде?
— Они не поверят. Они поймут, что ты сбежала.
— Эта машина пуленепробиваемая?
— Да.
— Что вам говорили обо мне?
— Что ты опасна.
— Что–нибудь еще? — спрашиваю я.
Он почти плачет:
— Они говорили, что ты можешь убить голыми руками.
В зеркало заднего вида он ясно видит мозги, вытекающие из черепа командира. Зрелище ужасное, даже по моим гибким стандартам. По телу Ленни пробегает судорога.
— О боже, — сдавленно произносит он.
Я ласково похлопываю его по спине.
— У меня есть дурные черты характера, — признаю я. — Но не надо судить обо мне по нескольким трупам. Мы с тобой уже перешли на «ты», Ленни, и я не хочу тебя убивать. Подумай, как еще мы могли бы избавиться от эскорта.
Он напряженно думает:
— Это невозможно. Тут приняты самые жесткие меры охраны, какие только можно вообразить. Если я попробую от них оторваться, они откроют огонь.
— Такие были приказы?
— Да. Тебе нельзя позволить бежать ни при каких обстоятельствах.
Я задумываюсь. Должно быть, они обо мне знают даже больше, чем думает Ленни. Как такое возможно? Неужели я оставила столько следов? Я думаю о Колизее, о шеях, которые я свернула, о копьях, которые я метала. Это возможно, полагаю я.
— Я намерена бежать, — говорю я Ленни, забирая с переднего сиденья пулемет и винтовку. Я также срываю с одного из мужчин бронежилет. — Так или иначе, но бежать.
— Они откроют огонь, — протестует Ленни.
— Пускай.
Я снимаю с тел боекомплекты для обоих стволов. Жестом обращаюсь к Джоэлу, который все еще пытается привыкнуть к своим новым вампирским ощущениям. Он тупо озирается.
— Надень один из этих бронежилетов, — говорю я ему.
— Будет стрельба? — спрашивает он.
— Будет много стрельбы.
Я обращаюсь к Ленни:
— Какая у этой машины максимальная скорость?
— Сто тридцать километров в час.
У меня вырывается стон:
— Мне нужна полицейская машина.