Желание герцога
Шрифт:
— Это письмо о покупке овец?
Саймон посмотрел на друга, и голос у него оборвался, когда он встретился с его взглядом.
— Нет, — отвел глаза Рис. — Но в этом письме речь действительно идет о платеже, сделанном для кого-то. Тебе следует взглянуть.
Саймон смотрел на письмо. Да, друг прав, он должен открыть его и посмотреть, что еще ужасного сделал его отец. Но Саймон вдруг понял, что ему тяжело сделать это, практически невозможно.
Наконец он открыл древний конверт и развернул ветхие листки, лежавшие внутри.
— Это о его первенце, — прошептал он. — Но это не я.
— Судя по дате, — кивнул Рис, — ребенок родился всего за несколько месяцев до твоего рождения.
— Внебрачный ребенок, — тупо повторил Саймон. — А герцог так открыто высказывался о безответственном поведении своих коллег. Он так громко выступал за то, что нельзя плодить безотцовщину, и стыдил за это весь высший свет.
— Надо отдать должное герцогу, он как раз позаботился о содержании ребенка, — заметил Рис. — Поэтому письмо и лежит в этой книге. На имя мальчика была выплачена крупная сумма.
— «Генри Айвз», — прочел Саймон.
— Никогда о таком не слышал, — откликнулся Рис. — Значит, он не из нашего круга.
Саймон молча смотрел на имя, написанное ровным, аккуратным почерком отца. Все так просто, как будто это был всего лишь еще один платеж очередному лицу. Письмо не содержало никаких подробностей, никаких свидетельств того, что отец заботился о малыше, который никогда не будет носить его имя. Имя матери ребенка тоже не упоминалось.
Хуже всего было то, что отец написал, что, отправив деньги, считает дело закрытым. У него явно не было намерения снова вспоминать о ребенке и его матери.
— Биллингем, на этой книге стоит год твоего рождения. Это произошло более тридцати лет назад.
— Да? — Саймон с трудом сосредоточился и посмотрел на Риса.
— Судя по тому, как равнодушно твой отец сообщает подробности, я начинаю думать, что он делал это не в первый раз. И…
— И поскольку он потом еще жил тридцать лет, то и не последний. — Саймон сел в глубокое кресло. — Ты считаешь, что есть и другие внебрачные дети.
Рис коснулся его плеча, словно хотел успокоить Друга.
— Я думаю, можно предположить, что это так.
Саймон вновь посмотрел на листок с именем. Генри Айвз.
Заброшенный брат, который живет бог знает как. Он мог быть торговцем, приходским священником или обыкновенным бандитом.
А может, умер уже.
От этой мысли стало больно в груди. У Саймона закружилась голова, когда он подумал, что в этом мире у него могут быть и другие братья и сестры. Дети его отца, от которых он откупился деньгами, возместив таким образом то, чего они никогда не получат из-за обстоятельств своего рождения.
— Если она знала… — задумчиво пробормотал Саймон, больше самому себе, чем Рису. — Неудивительно, что она ненавидела его.
— Что, прости? — поднял голову Рис.
— Нет, ничего, — махнул рукой Саймон, глядя себе под ноги. — Мне бы хотелось побыть одному.
— Я понимаю.
Рис, опустив голову, направился к двери.
Но как только его друг вышел, Саймон осмотрелся вокруг. Его начинало тошнить от пребывания в этом кабинете. Ему хотелось кричать, встряхнуть отца, напиться.
Ему хотелось любым способом вычеркнуть из головы все, что он теперь узнал.
— Посмотри, — прошептала Лиллиан, толкая локтем Габби и наблюдая за матерью Саймона. — Она явно чем-то расстроена.
— Да, дорогая, — Габби потерла бок, — ты уже несколько раз сказала это. Понятно, что леди Биллингем расстроена исчезновением сына.
У Лиллиан все сжалось внутри.
— Не говори «исчезновение», — с тревогой в голосе заметила она. — Это подразумевает, что он может не вернуться.
— Тебя это так волнует? — покосилась на нее Габби.
Лиллиан хотелось сказать, что ее это совсем не волнует, но Габби слишком хорошо знала подругу, чтобы поверить в эту ложь. Конечно, это волнует ее. Она забеспокоилась, когда в середине чайной церемонии Саймон покинул гостиную. Она волновалась, когда его мать с гневным лицом пошла следом за ним, а он потом не появился ни к ужину, ни после него.
Короче говоря, она беспокоилась, хотя и старалась не подавать виду. Саймона явно тревожит что-то тайное и серьезное, что, вероятно, как-то связано с его отцом. В их последнем разговоре он обмолвился об этом. Лиллиан пыталась сказать себе, что именно этим и объясняется ее интерес.
Но конечно, это была ложь.
— Я пойду поищу его, — пробормотала она.
— Лиллиан! — шумно выдохнула Габби.
— Но я же не могу упустить этот шанс узнать что-нибудь о старом герцоге, — пожала плечами Лиллиан.
— Это не имеет никакого отношения к твоему желанию найти Саймона, и ты знаешь это, — прошептала подруга. — Это связано с твоими чувствами к нему. Признайся.
От этих слов Габби у Лиллиан замерло все внутри.
— С ч-чувствами? К Саймону? Ты с ума сошла.
— Я бы сошла с ума, если бы не видела этого. — Габби сделала глоток и спокойно посмотрела на Лиллиан. — Не важно, какими были твои мотивы, когда ты ехала сюда, не важно, что внимание Саймона вызывает у тебя опасения. Важно то, что ты стала проявлять интерес к нему. И твое чувство, кажется, с каждым днем растет.
— Он предложил мне стать его любовницей, — покачала головой Лиллиан, — это значит, что он ничем не лучше своего отца.
— Ой, пожалуйста, не надо, — фыркнула Габби. — Тебе хочется обидеться, и, возможно, какая-то небольшая частичка тебя действительно уязвлена предложением Саймона. Но у тебя горят глаза, когда ты думаешь о своем присутствии в жизни этого человека, пусть даже таким скандальным способом.