Желание герцога
Шрифт:
— Подожди, дорогая, — пробормотал он, сжав челюсти. — Иначе это произойдет раньше времени.
У Лиллиан расширились глаза. Она никогда не думала, что может контролировать его с помощью своего тела. От этой мысли ее затопило ощущение пьянящей власти, но, прежде чем она смогла опробовать ее, тело Саймона пришло в движение, и Лиллиан забыла обо всем, кроме острого ощущения тех движений, которые он совершал.
То, что он делал с ней до этого, вызывая в теле сладостную дрожь, и то, что происходило сейчас, нельзя было сравнивать. Сейчас все было намного ярче и интенсивнее, потому что они смотрели друг другу в глаза, отдаваясь
Саймон прижался к ее губам, и Лиллиан растворилась в чувственном наслаждении, позволив желанию и страсти закружить ее в своем вихре. Его медленные ритмичные движения быстро подвели ее к пику блаженства.
На этот раз Лиллиан знала, чего ждать, когда какая-то поднимающаяся изнутри огненная волна медленно прокатилась по всему телу и подбросила ее в бескрайнюю высь. Ока вскрикнула и приподняла бедра, по ее телу пробежала судорога наслаждения.
Ее восторг подогрел страсть Саймона, потому что, — пока она дрожала и вздыхала в чувственном забытьи, его тело стало двигаться в нарастающем ритме, дыхание участилось. Все его тело напряглось, и в последний момент он вышел из ее лона. А она вдруг почувствовала себя необыкновенно опустошенной, потому что они не пережили этот последний момент вместе.
Она прекрасно понимала, почему он это сделал. Саймон ясно дал ей понять, что готов только к роману с ней. Ребенок все осложнит и совершенно погубит ее.
Грубая реальность вырвала ее из тумана наслаждения. Лиллиан медленно села, впервые осознав, что только что подарила свою девственность, развалившись на бильярдном столе, как шлюха. И подарила она ее человеку, который, возможно, принял ее капитуляцию за согласие стать его любовницей.
С залитым краской лицом Лиллиан поправила рубашку и поискала на полу измятое платье.
Она чувствовала, что Саймон наблюдает за ней, поэтому подняла на него глаза, стеснительно улыбаясь.
Он протянул к ней руки и прижал к своему обнаженному телу. Когда она почувствовала силу его объятий, желание вспыхнуло в ней с новой силой, и платье выпало из рук.
— Пойдем со мной наверх, — прошептал Саймон, уткнувшись ей в волосы. — Останься со мной на ночь, Лиллиан.
Лиллиан колебалась, она подняла голову, чтобы посмотреть на него. На его лице читалось такое искреннее желание, что она не могла отказать ему. По правде говоря, ей вовсе не хотелось говорить «нет». Ну и что из того, что, когда они расстанутся, волшебство этой ночи исчезнет? Это просто неизбежно, учитывая то, зачем она приехала сюда, но Лиллиан вдруг поняла, что очень неохотно думает об этом.
Саймон, очевидно, истолковал ее нерешительность по-своему.
— Я обещаю тебе, — он взял ее за подбородок, — что прослежу, чтобы никто ничего не увидел. Я не позволю публично погубить тебя.
— Но это не означает, что я стану твоей любовницей, — нерешительно прошептала Лиллиан дрожащим голосом.
— Тогда просто будь моей возлюбленной, — после секундного молчания кивнул Саймон. — Сегодня.
Вместо ответа Лиллиан поднялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Их поцелуй дышал такой же страстью, как и тогда, когда они занимались любовью. Лиллиан потребовалось приложить усилия, чтобы оторваться от его губ.
— Да, Саймон. Возьми меня с собой. Я, как и ты, не готова закончить на этом.
Глава 14
У Саймона было много планов в отношении Лиллиан и их связи. Он хотел, чтобы она присутствовала в его жизни, поэтому, естественно, думал, что они станут заниматься любовью. И где-то глубоко в душе он догадывался, что это будет так же захватывающе и волшебно, как в первый раз.
Однако он никогда не собирался лишать ее невинности в незапертой комнате собственного дома, когда всего в нескольких шагах от них находились другие гости. Ему следовало проявить осторожность и быть осмотрительнее, и не только потому, что, если их застанут, они вынуждены будут пожениться, а этого, похоже, никто из них не желает.
Ну и уж конечно, в первый раз он не собирался делать этого на бильярдном столе, хотя и был в полупьяном состоянии. Она заслуживала другого отношения.
И все же теперь, когда, занявшись любовью во второй раз, они лежали на его кровати и отдыхали, и Лиллиан тесно прижалась к нему обнаженным телом и положила голову на плечо, Саймон забыл о своих сожалениях. Он забыл обо всем и думал только о том, как ему хорошо рядом с ней.
Лиллиан рассеянно водила кончиками пальцев по его груди, не осознавая, насколько эти легкие, дразнящие прикосновения возбуждали его. И тот невинный вид, с которым она проделывала это, только усиливал воздействие. Через несколько мгновений он опять будет готов продемонстрировать ей силу своего желания.
Лиллиан подняла на него взгляд. В карих глазах плясали золотистые отблески догорающего камина.
— Теперь ты не хочешь рассказать, что тебя так беспокоило, когда я нашла тебя в бильярдной?
Саймон напрягся, его мысли мгновенно вернулись к тем проблемам, с которыми он столкнулся. Оказалось, что его отец был совсем не таким человеком, как о нем думал Саймон. И у него есть по крайней мере один незнакомый ему брат в этом мире, а может, и не один.
Глядя на Лиллиан, Саймон обдумывал ее вопрос. В том, чтобы что-то рассказать этой женщине, был риск. Саймон чувствовал, что она очень близка ему, но ведь они знакомы всего неделю. Ему хотелось верить, что она никогда намеренно не раскроет секреты его семьи, но даже если она случайно шепнет правду не тому… осуждения общества им не избежать.
И хотя сам Саймон не считал пока возможным дать миру узнать истинное лицо своего отца, ему не хотелось, чтобы кто-то посторонний отнял у него эту возможность.
Однако острое желание поделиться своей болью не покидало его. Особенно с женщиной, которая доставила ему столько удовольствия.
— Я начинаю думать, что совершенно не знал своего отца, — тяжело вздохнул Саймон, еще крепче прижимая к себе Лиллиан.
Тепло ее тела немного успокоило волнение от тех ужасных фактов, которые он обнаружил.
— Как же так? — тихо спросила Лиллиан, отводя взгляд.
Саймон долго смотрел в потолок, потом покачал головой и продолжил:
— Ну а что ты знаешь о нем?
— Немногое, — неуверенно ответила Лиллиан. — Его все знали.
— Да, — нахмурился Саймон, — его репутация как общественного деятеля была известна всем. Его очень уважали за поддержку иногда спорных законов в парламенте и яростную защиту бедных. Но кроме этого, он был наделен выдающимися личными качествами. Люди считали его порядочным человеком, безупречным во всех отношениях. Даже праведным. Это давало ему силы в справедливой борьбе. Но теперь…