Желания боги услышали гибельные...
Шрифт:
Гвидо сразу сказал, что у меня есть способности, научил убирать порчу, говорил, что врачевать людей — это Божье дело, но чем больше я занимался порчей, тем больше она прилипала ко мне. Я только сейчас понял: она есть, если я согласился с этим. Но нельзя умалять того, что может эта тьма. Человека она заволакивает, затягивает как топь.
Я стал болеть, но интерес завлекал дальше. Я уже тогда усомнился: Богу ли служу? Я искренне думал — Богу. В церкви я не раз плакал. Гвидо сказал, что мне нужна женщина, и… она появилась, — Чиньоло поморщился, словно отгоняя от глаз муху. — А однажды ночью ко мне пришли духи, я общался с ними, видел себя, лежащего на постели, сверху! Я мог блуждать по мирам духовным. Был проводник. Я его называл Высший, и выше для меня
Элизео тяжело вздохнул.
— Я все глубже погружался в эти книги, ночи напролёт сидел над ними, а докопался до истины совсем случайно! Это было в публичной библиотеке. Один священник сдавал несколько томов, нёс около дюжины, мы столкнулись, я так неловок… И вся кипа опрокинулась на меня. Я пытался удержать их, и эта книга… одного демонолога, Бодена, я схватил её. И тут увидел. На обложке был он, Высший, каким я видел его. Я так изумился, что и извинения все позабыл! Я дождался, пока священник сдаст её, и взял почитать. И тут я понял! Всё, что Боден говорил о колдунах — было сказано обо мне! Потом, в эту же ночь, был сон. Я видел себя в огне и слышал слова проклятия. Рядом горел Гвидо. Мир бесов — не выдумка, не ложь и не сказка, я понял это. И я отошёл сразу, не прощаясь с ним, потому что стал бояться его. Бывал в церкви ежедневно, там успокаивался. Я увидел там свободных людей, их любовь друг к другу, и, что меня поразило — никто не испытывал страха, а до того страх сопровождал меня постоянно. Почему я все это говорю? — Чиньоло словно проснулся.
Джустиниани улыбнулся бедняге. Мальчишка дёшево отделался. Но Тентуччи был прав. Для Джованны он был вполне приличным женихом. Винченцо любезно заметил.
— Игры с силами ада — весьма опасны, но вы получили хороший урок.
— Да, Елена сказала то же самое. Но я же хотел, — Чиньоло смутился. — Вы показались мне человеком чести, а значит, я могу честно спросить вас. Вы ухаживаете за синьориной Бруни?
Джустиниани опустил глаза и перестал улыбаться. Подобный вопрос был для него неожиданным, и, что скрывать, не очень приятным. Винченцо не был соперником Чиньоло, ибо не успел влюбиться ни в одну из девиц, но сам-то Чиньоло, выходит, подлинно неровно дышал в сторону племянницы Массерано. Ну, что тут поделаешь?
— Я так понимаю, вы собираетесь жениться?
— Я не очень-то нравлюсь ей, но пока не появились вы, она принимала мои ухаживания.
Джустиниани стало неловко. Что это с юнцом? Такая откровенность была неуместна. Однако благородство обязывало.
— Я вам не соперник, — торопливо бросил Винченцо, — я пока не намерен связывать себя брачными узами, мне приятно проводить время с синьоринами Одескальки и Бруни, но серьёзных планов у меня нет.
Лицо Чиньоло расцвело настолько же, насколько посуровел лик Джустиниани. Он проводил гостя и плюхнулся на диван. Ну, вот и пристроил девицу, ничего не скажешь… Приличный жених — и уплыл из-под носа. Винченцо вздохнул. Неужто девчонка будет вечно висеть на его шее? Нет, расходы на неё были, что и говорить, грошовые, но вечные истерики и хлопанье дверьми утомляли. Как там она? Джустиниани решил после ужина проведать воспитанницу и, если она хорошо себя чувствует — поговорить о молодых людях в свете. Его круг знакомых был не очень широк, может, Джованне нравился кто-то в пансионе или в свете?
Ужинал Джустиниани без всякого аппетита, едва скрывая раздражение ещё и оттого, что заметил у Луиджи симптомы начинающегося ревматизма. О, мой Бог…
Глава 2. Congressus cur daemone. Соитие с дьяволом
Ибо виноград
Но подняться к девице Джустиниани не успел: Луиджи доложил ему о новом визитёре. «Мессир ди Рокальмуто». Джустиниани поморщился и брезгливо взял карточку. Не может быть. К нему пожаловал Рафаэлло Рокальмуто? День явно не задался.
— Что ему надо? — задал Винченцо риторический вопрос, ибо Луиджи уж точно не знал на него ответа, однако вышколенный слуга торопливо сообщил, что пришедший настойчиво просит принять его. — Ну, раз просит, — зло пробормотал Джустиниани, — тогда проси.
Рафаэлло Рокальмуто был красивым стройным брюнетом. Изнеженный бонвиван, он не выходил на улицу, пока не были отполированы ногти и уложены волосы. Джустиниани учился с ним в колледже, помнил, как ещё в юности в нём проступили склонности содомита, поговаривали, что кто-то совратил его. Несколько лет назад, узнав о его сложном положении, Рокальмуто радушно предложил ему свой дом. Взамен Винченцо должен был любить Рафаэлло.
Джустиниани его любить не пожелал, и мерзкое предложение Рокальмуто задело его куда больше, чем откровенное пренебрежение Убальдини и Берризи. Последующее усугубило неприязнь Джустиниани к этому человеку, его поведение перед дуэлью и во время её откровенно взбесило Винченцо. Но всё меркло в сравнении со словами старухи Леркари. Этот подлец в безумной жажде даров дьявола погубил свою родную сестру. Его визит Винченцо счёл оскорблением.
Войдя, Рафаэлло удивил Джустиниани. Он был выбрит до синевы, но небрежно одет и дурно причёсан. Ногти его были искусаны, под глазами темнели круги. Рокальмуто осторожно опустился в кресло, точно боялся упасть, и Винченцо подумал, что он одурманен — то ли вином, то ли наркотиками.
— Ты, видимо, считаешь, что никто ничего не понимает, да? — тон Рокальмуто, дерзкий и вызывающий, резко контрастировал с его больным видом, — сводишь счёты, да? Пусть дурачье в гостиных Поланти и Массерано полагает, что бедняга Берризи просто упал с козел, но девка-то потом оказалась в доме отца, а привёз её туда ты! Убальдини проваляется не меньше трёх месяцев! А теперь и Пинелло-Лючиани. Будешь уверять, что это не твои шутки?
— Я не особенно знаком с мессиром Пинелло-Лючиани, но отрицать, что это мои шутки — не буду, — спокойно отозвался Джустиниани. Он хладнокровно отметил, что Рокальмуто невольно проговорился. Стало быть, о похищении Катарины знали и сам Рокальмуто и Пинелло-Лючиани, а раз так, — ни о каком венце говорить не приходилось. Девица точно предназначалась в жертву сатане. — Ты пришёл просить меня не шутить с тобой, да? — Винченцо посмотрел прямо в глаза Рокальмуто, поймал взгляд его расширенных зрачков и впился в них. Рокальмуто сморгнул, потом завалился набок. Он, казалось, спал наяву.
— Ты не должен, я не предавал тебя, я говорил Андреа, что не следует пытаться убрать тебя, он просто не послушал, — забормотал он.
Джустиниани бросил изумлённый взгляд на говорившего. Что с Рафаэлло? Изломанный и лживый, он никогда не говорил правды, но сейчас… Происходило что-то непонятное. Младший Чиньоло тоже заговорил о сокровенном — почему? Призрак дяди обещал ему, что он будет понимать тайное, но Винченцо вовсе не желал копаться в чужом грязном белье. Зачем ему чужие помыслы и тайны? Мало на душе своих бремён? Но, может быть, Рокальмуто просто пьян? Хотя запаха винных паров вокруг него не было. Кокаин?
— Может тебе лучше пойти домой? Ты явно не в себе.
— Вообразил себя вершителем судеб, да? — с надрывом выкрикнул Рокальмуто.
Джустиниани почувствовал, что начинает уставать от разговора и визитёра. Он мрачно оглядел Рафаэлло, ощущая, как закипает в груди злость. Никем Винченцо себя не воображал и больше всего хотел, чтобы вся эта чертовщина с прислужниками дьявола исчезла с глаз долой. Дерзость Рокальмуто раздражала его. Он снова зло уставился в зрачки кокаиниста и неожиданно на дне глаз заметил испуг.