Железная Маска (другой перевод)
Шрифт:
– В знак привязанности и любви к вам, господин граф. я дарю вам жизнь и прощаю ошибки. Что бы ни случилось, я всегда буду помнить вас и мадемуазель де Ереван. Прощайте, граф! Да хранит вас господь! Глава Ш
ПРИЗНАНИЕ АННЫ АВСТРИЙСКОЙ Шли первые дни 1666 года.
В королевском дворце, в одной из комнат с высоким потолком, холодной и бедной, слабо освещенной потухающим очагом, на ложе с высоким балдахином медленно умирала королева-мать. Анна Австрийская, одна.
покинутая всеми, испытывала ужасные муки от рака,
Наступила ночь. Королева была одна. Слуги покинули ее, а дети, которых она так любила, забыли ее. Делая неимоверное усилие, она с трудом приподнялась на постели и несколько раз дернула за звонок. Но никто не пришел на вызов. Обессиленная, она откинулась на подушки.
Неожиданно она услышала голос, нежно звавший ее. Женщина, сгорбленная под тяжестью лет, стояла около ее постели. Это была мадам Амели. Она бесшумно вошла в комнату. Мадам Амели была женщиной чистосердечной и простой, в свое время она была кормилицей короля Людовика XIV. Увидев ее около постели, королева грустно улыбнулась.
– Добрая кормилица, - сказала королева, протягивая руку, - я вижу, ты пришла на мой вызов.
– Госпожа, я хотела бы постоянно быть около вас, но король, мой любимый сир, весь день держал меня около себя.
– Скажи мне, вернулся ли твой сын, отвозивший то письмо в окрестности Дижона?
– Вчера еще вернулся.
– тревожно спросила королева.
– Он привез ответ?
– Нет, госпожа.
– Боже мой!
– вздохнула больная.
– Неужели и граф де Ереван не пожалеет меня?
Наступило молчание, потом королева лихорадочно схватила старуху за руки и проговорила:
– Кормилица, прежде чем я умру, ты должна выполнить святой долг.
Сегодня ночью я хочу видеть священника, но не моего обычного духовника, а приходского священника любой церкви. Пожалуйста, кормилица, приведи его.
– Но, госпожа… - тихим голосом возразила старуха.
– Умоляю тебя, не теряй времени. Слушай, нажми на пружину около этой доски… Так, рядом со спинкой…
Несмотря на замешательство, добрая женщина повиновалась и с удивлением увидела, что доска отошла и на ее месте открылось отверстие.
– Это потайной ход!
– проговорила королева.
– Спускайся по лестнице, там увидишь ключ от двери… Но торопись, не медли. Спокойствие моей совести зависит от тебя.
Не проронив ни слова, женщина повиновалась и вскоре очутилась на улице, растерянно оглядываясь и не зная, куда идти. Наконец она увидела мужчину, по шпаге и шпорам его можно было принять за дворянина.
Она приблизилась к нему и робко спросила:
– Извините, сударь, не могли бы вы указать мне ближайшего приходского священника?
– Приходского? Тысяча молний!
– ответил мужчина.
– Здесь я никого не знаю. Ах, если бы это было в Марселе!
– Боже мой! Что же делать?
– запричитала старушка.
– Я понимаю.
– Да, месье, да, - подтвердила бедная женщина, готовая разрыдаться. Бедняжка королева умирает.
– Как! Королева?
– испуганно спросил мужчина.
– Да, месье. Теперь вы понимаете, что должны помочь мне. Королевамать Анна Австрийская умирает.
– Само небо направило вас ко мне, добрая госпожа!- воскликнул мужчина.
– Я провожу вас в дом моего друга, он знает такого духовника, о котором Анна Австрийская не могла бы и мечтать. Пойдемте, добрая госпожа! Это совсем рядом!
Предыдущей ночью монсеньер Людовик, сопровождаемый двумя своями верными помощниками, поселился на постоялом дворе “Золотой лев”, рядом с королевским дворцом. Он хотел немедленно бежать во дворец, но это привело бы к немедленному задержанию и аресту. Поэтому он отказался от своего намерения и последовал советам осторожного Мистуфлета и, в особенности, обещаниям бесстрашного Фариболя, заверившего монсеньера Людовика, что в течение двадцати четырех .часов он найдет способ, как проникнуть во дворец, не подвергаясь опасности.
Молодой дворянин обещал терпеливо ожидать наступления ночи, но нетерпение его было настолько велико, что он не отходил от окна, вглядываясь в освещенные окна дворца. Вдруг он услышал два удара в дверь и следом на пороге появился Фариболь. Лицо его сияло.
– Доставит ли удовольствие монсеньеру, - проговорил он, - встретиться с кормилицей Его Величества Людовика XIV?
– Кормилица моего…?
– Да, монсеньер, - поспешно ответил Фариболь, пропуская мадам Амели.
– О, монсерьер!
– заговорила женщина, выступая вперед.
– Этот добрый кавалер обещал мне…
Неожиданно она замолчала и сделала шаг назад, подавив возглас удивления. Фариболь только что зажег факел и осветил лицо молодого человека.
– Боже мой!
– с беспокойством воскликнула старуха.
– Вы здесь, дорогой сир? Возможно ли это?
– Видите ли… я… - смущенно стал оправдываться молодой человек.
Старуха неожиданно насторожилась. Она внимательно посмотрела на монсеньера Людовика, словно пыталась рассмотреть нечто такое, что отличало его от короля и что кроме нее никто не мог больше различить, и вслед за этим испуганно вскрикнула, подняв руки к небу:
– Нет, нет! Вы не король! Я не могу ошибиться!.. Вы меня завели в засаду!.. Теперь я все поняла!
– с этими словами она изо всех сил кинулась к двери.
– На помощь! Помогите!
Фариболь метнулся к ней и зажал ей рот ладонью. Он хотел даже заткнуть ей рот кляпом, но этого не потребовалось, потому что бедная старуха со страха упала в обморок. Фариболь положил ее на кровать и стал снимать с нее корсаж, юбку и капор. Монсеньер Людовик, молча наблюдавший за ним, тронул его за плечо и спросил: