Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика
Шрифт:
Доброе слово — дверь в душу, любит повторять наша кухарка Марта. Что ж, запасусь терпением — мне его не занимать, подумала я оптимистично.
Ополоснула лицо ледяной водой, наскоро причесалась и поспешила вниз.
Большой зал при свете дня выглядел приветливей, чем вчера. Солнце било сквозь витражные окна, пылинки танцевали в разноцветных лучах. Часы больше не прятались в тенях, и я остолбенела, когда увидела их во всем великолепии.
Высотой они были до самого потолка, черные, мрачные, как обелиск. Если поставить их рядом с нашим коттеджем в Ольденбурге, циферблат оказался
— Не часы, а неприступная крепость, верно, Майя? Такую с наскоку не возьмешь.
— Мне они кажутся похожими на сказочного монстра. Но ничего, попробую его укротить, — заявила я самонадеянно и заняла место за столом.
— Не сомневаюсь, что справитесь, — вежливо отозвался фон Морунген.
Дальше разговор не клеился. Мы уткнулись в тарелки. Курт принес омлет и рыбное суфле. Оба блюда были приготовлены из рук вон плохо. Омлет подгорел, суфле отдавало тиной. После прогулки меня мучил дикий голод, поэтому я ела, стараясь не думать о том, что попадает в рот.
— Одно из самых неприятных воспоминаний о моей военной службе, — вдруг заговорил полковник задумчиво, — связано с кампанией в Ультонских низинах. Тогда я был в чине капитана, командовал пехотной ротой. Полевой кухней у нас заведовал одноглазый Вальц, и он отличался редким талантом испортить любую еду.
Уж поверьте, испортить и без того отвратительную солдатскую кашу не каждому дано. Но старуха Барбела его переплюнула. На болотной воде она это готовит, что ли?
Полковник с кислой миной глянул на содержимое тарелки и продолжил изливать душу.
— Стряпня нашей кухарки — одна из причин, почему я держусь подальше от этого дома. Завтрак еще могу стерпеть, но днем предпочитаю закусывать в деревенских трактирах. Не пойму, как вы это едите, Майя?
Он сердито придвинул масленку и хлебницу и вооружился ножом.
— Хотите бутерброд, Майя? Боюсь, ваше мнение обо мне как хозяине замка окончательно испорчено. Изысканной кухни мы вам предложить не можем.
— Почему вы не уволите кухарку, если вам не по вкусу ее стряпня?
— Зато моя мать от нее в восторге. Уверяет, что эта еда в точности, как в монастыре святой Лизбет, где она воспитывалась в юности. Кроме того, Барбела ее давняя подруга и наставница. Я не часто балую свою мать, да и в замке провожу мало времени, поэтому по этому вопросу ссориться с ней не хотел. Однако думаю, пора настоять на своем.
— Не стоит менять что-то ради меня, — улыбнулась я. — Вам следовало позавчера остаться на обед у отца. Наша кухарка Марта хорошо готовит.
— Вряд ли ваш отец захотел бы кормить меня обедом после нашей с ним беседы.
Я неловко поерзала.
— Я заехал сегодня к вашему отцу и обговорил дела. Господин Вайс был доволен, что все разрешилось благополучно. Он передал вам письмо.
Полковник порылся во внутреннем кармане и протянул конверт. Я положила его на стол, чтобы прочесть позднее.
— Вы сильно напугали отца. Неужели нельзя было обойтись без угроз? Иногда стоит закрыть глаза на мелкие оплошности, чтобы добиться большего, — сказала я тихо и тут же поняла, какую огромную ошибку сделала.
Лицо полковника враз похолодело.
— Ваш отец нарушал закон, и неоднократно, — отрезал он. — Если бы не ваше заступничество, сидеть ему в тюрьме. Берите хлеб с маслом, Майя, не то останетесь голодной.
Стало ясно, что любезная беседа подошла к концу, и никаких армейских побасенок и разговоров о кухне больше не будет. Я взяла предложенный бутерброд, но кусок не лез в горло.
Полковник отложил нож и остро глянул на меня.
— Местные меня ненавидят, так, Майя? Мечтают отправить на тот свет. Вам они не будут благодарны за то, что вы помогаете мне и рушите их мечты увидеть меня в гробу.
— Наш округ небогат. Жители выкручиваются как могут, — выдавила я. — Семья возчика перебивается с хлеба на воду. Кобыла у возчика старая, работы мало. Его старший сын, Виго, не давал семье пойти с протянутой рукой. А вы посадили его в тюрьму из-за жалких куропаток.
— Там ему самое место. Пока не такое уж серьезное наказание ему грозит. Вот если удастся доказать другие его проступки, тогда ему точно не поздоровится. А я уж постараюсь, чтобы он получил по заслугам. В тюрьме его приучат к честному труду. В семье возчика, насколько мне известно, есть еще два сына и дочь. У всех крепкие руки, пригодные к любой работе. Сезонные рабочие всегда востребованы, что в этом округе, что в соседнем.
— Но разве нельзя как-то иначе наказать Виго? Вы его погубите. Он попался в первый раз. Пожалуйста, ваша милость, почему бы вам не…
— Не смейте просить ни за Виго, ни за любого другого вашего знакомого или родственника, — оборвал меня полковник. Его голос приобрел металлические нотки, и я испуганно втянула голову в плечи. — Я уважил вашу просьбу насчет отца — первый и последний раз. Я ценю вашу помощь, но это не дает вам никаких привилегий. Вам это ясно?
Я с трудом проглотила комок в горле и кивнула.
— Запомните, Майя, я никогда не отступаю от закона, — продолжил он тем же неприятным тоном. — Это мой принцип. Вашим землякам придется с этим мириться и научиться жить по-новому. На следующей неделе займемся межеванием, чувствую, непростое будет дело. Мне уже доложили, что арендаторы, которые незаконно отхватили себе княжеских земель, сговариваются с городскими цеховыми мастерами. У них тоже на меня зуб. Предупредили, что лучше мне не срезать дорогу в одиночку через лес в позднее время, не то целым оттуда не выйду. Ничего, мои пистолеты всегда со мной, — закончил он угрюмо.
Его отповедь подействовала на меня удручающе. Попытки наладить с полковником хорошие отношения закончились крахом. Август фон Морунген мог быть любезным и приятным в общении и даже мог шутить и подтрунивать, но ровно до той минуты, когда ему начинали возражать или противоречить всерьез. Тут-то он и показывал свой характер. Несомненно, эти его качества — упертость, сила воли, непреклонность — помогли ему сделать блестящую карьеру в армии. Однако не мешало бы ему научиться проявлять чуточку гибкости теперь, когда он спрятал мундир в шкаф и повесил саблю на стену. И имел дело не с вооруженным врагом, а со своими земляками.