Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

На этот раз атака оказалась серьезнее — то ли танки пристрелялись, то ли подобрались гораздо ближе, потому что, не дойдя до искромсанных ив и кустарника, стали прицельно бить по холму, а пехота залегла и выучено передвигалась короткими бросками, не показываясь в его секторе и ожидая, когда танки завершат свое дело. Когда Он нажимал на курок, пулемет трясся, тряслась коробка с лентой, и вылетающий из ствола огонь на мгновение заслонял панораму. Дымок от выстрелов уносило вбок. Расстреляв две ленты, Он вдруг понял, что среди грохота боя привычный звук выстрелов справа пропал. И боясь самого страшного, рванул туда по битому кирпичу и пыли, твердя рефреном: "И пока ничего-ничего не случилось. Я вчера еще помню, что жизнь мне приснилась. Этой осенью стала она."

Добежал до крайней амбразуры, занял место правого флангового, от которого из-под кирпичей остались торчать только ноги, сунул ствол в развороченную амбразуру и успел как раз вовремя, потому что противник оказался так близко, что Он различил пуговицы на его одежде. И не успев даже прицелиться, очередью уложил его наземь, радуясь тому, что вовремя перезарядил обойму и что в течение нескольких минут даже при таком темпе ему не надо будет думать, что кончится лента. А две-три минуты в бою — это много.

«Бух-бух» — перед нападающими взорвались мины. Воздух чертили пущенные из подствольников гранаты. Потом полыхнули огнеметы Сереги Чибисова и Влада Ширяева. Потом Он мельком увидел бегущих друзей по направлению к «абрамсам». Потом стрелял почти вслепую, прикрывая их, и расстрелял все патроны — у него просто было шестое чувство на пустые магазины. Потом, улучив момент, высунулся, чтобы разглядеть левую часть склона, но ничего не увидел, кроме стены огня и дыма, и уже собирался рвануть в ту сторону, как вдруг ему показалось, что атака выдохлась — наступила звенящая тишина. Вдогонку ей бахнул миномет, и мина, свистя, улетела за реку. Только на склоне, усыпанном осколочными лентами, еще чувствовалось какое-то шевеление, затем раздались одиночные выстрелы, и все окончательно замерло. Потом «тик-тик» — Он услышал, как работает стабилизатор наведения лазерной бомбы. В следующее мгновение холм вздрогнул, приподнялся над равниной, над городом и рухнул в реку.

Сразу становится трудно дышать, словно воздух приобретает свойство сиропа. Он был червем, личинкой, корчившей от боли, задохнувшимся, оглохшими. Так ему казалось. С разорванным нутром, заживо погребенным, ползущим к свету. Прежде чем умереть, успел сделать вдох. То ли кашляя, то ли рыдая в своей могиле, вдруг выкатился, не ощущая боли, по ужасно мягкому склону и проклял дым, забивающий легкие. Его товарищи тоже выбирались из разбитого холма, выкрикивая или шепча те слова, которым мама не учила с детства. "Люби всех нас, Господи, тихо, люби всех нас, Господи, громко": молил Он словами песни.

И нет у него ни сил, ни чувств, одна усталость, граничащая с безумием. И танки больше не стреляют. Нет мужества даже думать, хотя Он знает. Господи! Он же знает, чьих рук это дело, — тех, кого он больше всего любил и доверял: Сереги Чибисова и Влада Ширяева. Ему хочется сказать об этом, напомнить, закричать, что они не дожили до этого мягкого, зеленого склона. Но что-то сковывает его лицо, делает мышцы деревянными, бескровными, а по щекам бегут слезы. Он хочет пойти и посмотреть вместе со всеми, понимая, что именно с этого мгновения все течет не так, как было. А как было, Он не помнит.

Они стоят или сидят, с удивлением разглядывая древний город, разбитые купола, больше похожие на кроны деревьев, блестящую реку и девственно чистый занавес осеннего леса за ней. Спускаются с холма, как толпа подростков, идущих на рыбалку. Они еще не знают, что произошло разделение. Разворачиваются цепью, разглядывая лежащих на склоне и в парке, среди которых нет ни живых, ни раненых. Всех-всех: в широкополых панамах, в странной форме песочного цвета — их гранаты для подствольника непривычного зелено-золотистого цвета, их М-16 и карабины «коммандо» с массивной ствольной коробкой, их знаки отличия и полосатые флажки на рукавах. Молча — пока кто-то не произносит:

— Видать, из самого Афгана тащили…

И они сразу же начинают обмениваться ничего незначащими фразами:

— Дай закурить…

Или, нервно смеясь:

— Она как жахнула, думал, голова слетела, ну и сам понимаешь, осталось подтереться.

Та ярость, которая

владела ими во время боя, постепенно уходит, растворяется в осеннем воздухе. Кто-то хмыкает в ответ и среди обгорелых лохмотьев находит то ли нож, то саблю, размахивает ею, радостно твердя:

— Гляди, настоящий мачете, настоящий мачете, как у Шварценеггера…

Он слушает, но говорить не может. Все-все безразлично, даже то, что ленточная коробка пуста. Он почти смирился с реальностью — здесь, в этот момент. Почему-то отворачивается, замечая кровь на земле, внутренности и оторванные конечности, засыпанные землей. Ему не хочется думать. Он почему-то уверен, что это Чибисов или Ширяев. Хочется думать о доме, о детстве. Его вдруг выворачивает, и становится легче.

Они обнаруживают «абрамс» — целехонький, чистенький, новенький, как говорят, с иголочки, но почему-то уползший в сторону реки и завязший по самую башню в болотистой пойме. А второй, который убил правофлангового, попал в овраг, уперся и уже до половины зарылся в его мягкий склон — гусеницы двигаются все медленнее и медленнее, нагребая вокруг себя землю. Они с опаской обходят его, держа оружие наготове. Люки задраены, словно экипаж приготовился к обороне. Это ведь он снаружи мощный, а изнутри — жестянка-жестянкой, с безразличием думает Он, и у него возникает жуткое ощущение, что Он уже это видел — видел этого зверя. Не хватает только птеродактиля, думает Он, над рекой, над лесом. Эта странная мысль тоже кажется ему из давних снов, словно предвестник бессмертия — странное чувство бессмертие. Они идут сквозь полосы тумана, держа пальцы на курках. Ему начинают мерещиться голоса его друзей, которые умели радовать, не утомляя. Он говорит им с хрипотцой: "Вас нет, я знаю…" Но они все равно звучат — низкие, безотчетно грубые. Он начинает думать, что здесь что-то не так, не в той последовательности, словно Он знает, что сценарий нарушен, но не знает, в каких деталях. И вдруг в идущих рядом узнает своих друзей: Серегу Чибисова с острым, как лезвие ножа, лицом и похожего на него Влада Ширяева — оба со своими неизменными РПО*. (* РПО — реактивный пехотный огнемет.) Господи, вот оно, думает Он и роняет: "Привет…" Они улыбаются, обнажив белые молодые зубы, сами чумазые от копоти и грязи.

Он хочет сказать: "Я думал, вас убило…" Но не говорит. Не принято. Они вместе и одновременно разделены оболочками тел — так бывает на войне. И вообще, между ними больше мужской сдержанности, чем открытых чувств, — настоящей мужской дружбы.

Они обходят заминированную пойму и попадают на старые, разбитые позиции — окопы и пулеметные гнезда, в которых теперь отхожее место и которые они удерживали бог знает когда, а уже за ними — в прозрачный по-осеннему лес. Идут не таясь, презирая опасность. Срывают чужеродные флаги. Беспечно разбредаются, чувствуя пустоту: в противнике, в природе. В центре, на поляне, иноземная БМП — «Визель» — начертано латиницей, какие-то машины с антеннами, пункт управления внутри большой палатки, обложенной мешками, где находят еще горячий кофе в чашках.

Они валятся прямо на землю, между ящиками, радиоузлом и каким-то экзотическим оборудованием с мигающими огоньками.

— Смотри, — удивляется Серега Чибисов, — они наш коньяк трескают! — Пьет «Клинков» прямо из горлышка.

Ему приятно наблюдать, как он это делает — со вкусом и чувством, смакуя каждый глоток. Это момент, загадывает Он, должен продолжаться вечно. Вообще, Он вдруг замечает в себе сентиментальные чувства. Пытается бороться с ними. Прячет улыбку. Он не боится показаться слабым, просто у них так не принято.

Серега Чибисов протягивает бутылку. Он тоже пьет, чувствуя, что коньяк хорош. Передает Владу Ширяеву. И не может удержать улыбку. И вдруг они втроем начинают безудержно смеяться. Катаются по земле, хлопая себя ладонями. Каски сползают на глаза, подсумки топорщатся, как распашонки.

Он вспоминает, что у него кончились патроны:

— У тебя остались?

— Нет! — Влад стучит себя по бокам. — Пустой. — И разводит руками. — Ты ж по нам все расстрелял…

— Как? — удивляется Он.

Поделиться:
Популярные книги

Запасная дочь

Зика Натаэль
Фантастика:
фэнтези
6.40
рейтинг книги
Запасная дочь

Идеальный мир для Лекаря 7

Сапфир Олег
7. Лекарь
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 7

Мастер 6

Чащин Валерий
6. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 6

Кодекс Охотника. Книга IV

Винокуров Юрий
4. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга IV

Архил...?

Кожевников Павел
1. Архил...?
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Архил...?

Ну привет, заучка...

Зайцева Мария
Любовные романы:
эро литература
короткие любовные романы
8.30
рейтинг книги
Ну привет, заучка...

Барон диктует правила

Ренгач Евгений
4. Закон сильного
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Барон диктует правила

На изломе чувств

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
6.83
рейтинг книги
На изломе чувств

Охота на эмиссара

Катрин Селина
1. Федерация Объединённых Миров
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Охота на эмиссара

На границе империй. Том 7. Часть 2

INDIGO
8. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
6.13
рейтинг книги
На границе империй. Том 7. Часть 2

Король Масок. Том 1

Романовский Борис Владимирович
1. Апофеоз Короля
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Король Масок. Том 1

Релокант

Ascold Flow
1. Релокант в другой мир
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Релокант

Адмирал южных морей

Каменистый Артем
4. Девятый
Фантастика:
фэнтези
8.96
рейтинг книги
Адмирал южных морей

Возвышение Меркурия. Книга 17

Кронос Александр
17. Меркурий
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 17