Железный трон

Хоук Саймон

Эдану крепко связали руки за спиной и на шею ему набросили веревочную петлю; конец веревки держал сидящий на волке гоблин, который злобно ухмылялся, показывая острые зубы.

— Поехали, — сказал предводитель гоблинов. — Скоро этих двоих хватятся и пошлют за ними спасительный отряд. К тому времени я предполагаю быть глубоко в Эльфинвуде.

Всадники пришпорили волков и двинулись, волоча за собой носилки с Микаэлом — надежно связанным и с кляпом во рту. Эдану пришлось бежать, чтобы не натягивать захлестнутую вокруг шеи веревку, которая, как он скоро понял, была завязана скользящей петлей. Если бы он позволил веревке натянуться, она задушила бы его. В отличие от Микаэла,

ему не заткнули рот. Гоблины не боялись криков о помощи, поскольку едва ли их кто-нибудь услышал бы. Кроме того, одного рывка веревки было достаточно, чтобы оборвать любой крик Эдана, и Микаэл являлся залогом его молчания. Эдану пришло в голову, что, возможно, принцу тоже не заткнули бы рот, если бы у него хватило ума хранить самообладание и не раздражать захватчиков.

Эдана изумляло полное отсутствие страха в Микаэле, но в конце концов у принца никогда прежде не было настоящего повода для страха. Вероятно, своим детским умом он просто не сознавал опасности или возможности своей собственной смерти. В любом случае, скоро Эдан начисто забыл о Микаэле, всецело сосредоточившись на своих усилиях не отставать от всадника, который держал веревку. Волки шли через густой лес резвым шагом, но к счастью не бежали во всю прыть — иначе Эдан ни за что не смог бы держаться наравне с ними. Очевидно, волки, тащившие носилки с Микаэлом, могли идти самое большее рысью, каковое обстоятельство несказанно радовало Эдана. Но так или иначе, очень скоро легкие его уже горели, ноги болели и он задыхался.

Несколько раз он спотыкался, зацепляясь ногой за камень или корень дерева, и веревка затягивалась вокруг его шеи. С облегчением Эдан понял, что скользящий узел завязан таким образом, что петля снова ослабевала после того, как веревка слегка провисала, но это происходило не сразу, а спустя некоторое время — и были минуты, когда Эдану приходилось отчаянно бороться с удушьем и одновременно бежать быстрее, чтобы нагнать всадника и ослабить натяжение веревки. Мир перестал существовать для него: все его внимание было сосредоточено единственно лишь на необходимости мерно переставлять ноги и перепрыгивать через любые препятствия, могущие встретиться на пути и послужить причиной непоправимого несчастья. Это была сущая пытка.

Спустя некоторое время они остановились отдохнуть — как раз в тот момент, когда Эдан почувствовал, что не в силах больше сделать ни одного шага. Занятый отчаянными усилиями не отставать, он совершенно потерял счет времени. Когда они остановились, Эдан с облегчением повалился на землю, с хрипом хватая ртом воздух. Одежда его промокла до нитки от пота, а ноги горели как в огне. Им еще предстояло преодолеть большое расстояние, чтобы достичь Туразора, куда, по предположению Эдана, они направлялись. Он попытался воскресить в памяти уроки географии. И вроде бы вспомнил, что Туразор лежит о Боруина на расстоянии, по меньшей мере, трех-четырех дней пути, пролегающего через покрытую Эльфинвудом область Пяти Пиков. Эдан не представлял, как он выдержит такое путешествие. Он уже был в полном изнеможении.

Однако Эдан не мог позволить себе думать о собственной усталость. В первую очередь он должен был думать о принце. Судорожно ловя ртом воздух, он с трудом поднялся на колени и взглянул на гоблина, держащего веревку.

— Можно мне подойти к принцу? — хрипло спросил он.

Гоблин что-то проворчал и ослабил веревку, мотнув головой в сторону носилок. Эдан понимал, что у гоблинов мало оснований опасаться, что он убежит. Со связанными за спиной руками и настолько обессиленный, он не успеет сделать и десяти шагов, прежде чем волки разорвут его на куски. Он с трудом встал

на ноги и добрел до носилок; гоблины же сидели скрестив ноги на земле и жевали вяленое мясо, извлеченное из переметных сум. Эдану не хотелось думать о том, чье это мясо. Они присел на корточки возле носилок и бросил взгляд на предводителя отряда. Он не мог вытащить кляп изо рта Микаэла, поскольку у него самого были связаны руки. Он опустился на колени рядом с носилками.

— Я глубоко сожалею о случившемся, милорд, — сказал он. Если бы я встретил вас в конюшне, ничего этого не случилось бы.

Микаэл просто помотал головой. Было очевидно, что он наконец осознал серьезность ситуации, однако глаза его, устремленные на Эдана, не выражали упрека.

— Конечно, мы в отчаянном положении, — сказал Эдан, понизив голос. — Мы должны очень постараться не терять головы.

Микаэл кивнул, показывая, что понял.

Эдан заколебался. Следует ли ему поделиться с принцем своими подозрениями? Он не располагал доказательством того, что лорд Эрвин замешан в их похищении, и едва ли мог выдвигать столь серьезное обвинение голословно — хотя неизвестно, имеет ли это какое-то значение теперь. Все же Эдан чувствовал себя обязанным сказать Микаэлу правду о том, насколько на самом деле опасно их положение. Он глубоко вздохнул и продолжил.

— Едва ли у нас есть надежда бежать. По крайней мере, мы еще живы. Похоже, они намерены потребовать выкуп за нас. Однако существует и другая вероятность. Возможно, они собираются продать нас в рабство. Гоблин, который будет держать в личных рабах принца Ануира, приобретает чрезвычайно высокое положение в обществе, и как принц, вы будете стоить очень дорого. Кроме того Туразор и другие гоблинские королевства извлекут огромную выгоду из политической нестабильности империи.

Эдан нервно сглотнул, помолчал и продолжил.

— А если наследник трона будет убит… это почти наверняка приведет к войне, которая будет выгодна определенным кругам как в империи, так и в гоблинских королевствах. Встанет вопрос о праве престолонаследия, и любое число влиятельных аристократов империи может повести борьбу за императорский трон. В такой ситуации вооруженное столкновение станет неизбежным, и гоблины получат возможность расширить свои владения и собрать силы, пока империю будет раздирать на части гражданская война.

Взгляд Микаэла стал мрачен. Он легко потряс головой, вопросительно глядя на Эдана.

— Что нам делать? — угадал тот вопрос мальчика.

Микаэл кивнул.

Эдан устало вздохнул.

— Похоже, в данный момент мы ничего не можем поделать. Нам остается ожидать благоприятной возможности бежать, если получится. Я буду честен с вами… шансов на успех у нас очень мало. Все же мы должны попытаться. Тем временем нам нельзя раздражать наших захватчиков, как вы делали прежде. Мы должны изображать испуг и покорность и надеяться на лучшее. В подобной ситуации показывать испуг не стыдно, и это может сыграть нам на руку. Пусть они думают, что сломили наш дух. Тогда, возможно, они потеряют бдительность, а нам, возможно, повезет.

Микаэл снова кивнул.

— Эй вы, там! — крикнул предводитель гоблинов. — О чем это вы шепчетесь?

— Я просто пытаюсь подбодрить его высочество, — ответил Эдан. — Он испуган, и ему тяжело дышать. Не можете ли вы хотя бы вынуть у него изо рта кляп? Я ручаюсь, что он не станет беспокоить вас.

Предводитель гоблинов резко кивнул одному из воинов.

— Вынь у мальчишки кляп, — сказал он. — Но если он не будет держать рот закрытым, кляп вернется на прежнее место.

— Нельзя ли нам попросить и немного воды? — умоляющим тоном спросил Эдан.