Железо и розы

Лекаренко Александр Леонидович

– А Ленка...!
– Марина вскочила на ноги.
– Заткнись, - тихо сказал отец и Марина заткнулась, - Ленка была под рукой. А ты от рук отбилась. А теперь мои руки уже опускаются, я уже яму вижу. Если ты дашь мне слово, что не бросишь сестру и мать подыхать с голоду, - я выполню свое обещание. Клянусь.

– Клянешься?
– Марина верила безоговорочно, но все равно ее губы искривила недоверчивая усмешка, не могла она принять клятву просто так.
– Да, - сказал отец, - Я видел, как ты устроила «Источник», - он помолчал, - Ты и твой менеджер. Хороший бизнес.
– Это Данин бизнес, - возразила Марина.
– Не забивай мне баки, - щеку отца дернула ухмылка, - Даниного там нет ничего, кроме вложенных денег, которые он просто вынимал для тебя из своего кармана. Это твое предприятие. И оно великолепно будет работать и без Дани.
– У меня есть перед ним обязательства, - сказала Марина.
– У тебя?
– спросил отец, - Обязательства?!
– И они долго смотрели друг на друга, их губы кривили одинаковые презрительные усмешки, сделав их удивительно похожими.
– Ладно, - Марина первой отвела взгляд, - А что получит Костя?
– Костя пусть пашет, как вол, - грубо ответил отец, - У него есть жена и ребенок. Если хватит мозгов, - обеспечит и себя и внуков своих, на Ленкин пай.
– А Ленка?
– спросила Марина.
– А Ленка

уже имеет все, если ты не отберешь, - ухмыльнулся отец, - Ей ничего больше и не надо, она содержанка, как и ее мать. А мать тоже не без денег. Просто выплачивай часть дивидендов, - им всю жизнь хватит черной икрой срать. А у тебя дела пойдут, - он помолчал, - При толковом управляющем.
– Ты имеешь виду Костю?
– нахмурилась Марина, - Я имею ввиду, - отец потер пальцем подбородок, - Твоего... охранника.
– Алешу?
– удивленно произнесла Марина.
– Да откуда мне знать, как там его зовут, - набычился отец, мигом выдав себя и свои самые сокровенные планы. Марина закусила губу.
– С Даней такие номера не пройдут, - наконец, сказала она, глядя в сторону.
– А что он сделает?
– хмыкнул отец, - Пристрелит тебя, что ли? – «Не пристрелит», - думала Марина, руля по дороге к «Источнику», - «Но что-нибудь обязательно придумает». –

Г л а в а 33.

Вечером Марина нервно слонялась по кабинету с сигаретой в руке, когда вошла Зебра, - Привет! Марина улыбнулась, присутствие этой легкой, как ветер, девушки, доставляло ей удовольствие.
– А вы че, с бодуна?
– поинтересовалась Зебра, плюхаясь в кресло, она легко чувствовала себя везде.
– Даня куда-то запропастился, - сказала Марина, - Ты не знаешь, где он?
– Конечно знаю!
– радостно улыбнулась Зебра, - Гела сосет у него где-нибудь в машине. Она сказала это так искренне, без всяких подковырок, - что Марина расхохоталась, - так же искренне и к огромному своему удивлению, облегченно. Все становилось легче рядом с Зеброй, Гела рядом с Даней не вызывала ревности, - она облегчала Марине путь к светлому будущему.
– Так че, может похмелимся?
– мелькнув коленями, Зебра извлекла откуда-то фляжку, похожую на флакон из-под духов, обтянутый ярко-красной, пупырчатой кожей.
– Ты видела фильм «В джазе только девушки»?
– спросила Марина.
– Нет, - Зебра мотнула красивой, как на рекламе шампуня, головой, - А че там?
– Ниче. Только девушки, - усмехнулась Марина, выхватывая у нее фляжку, - Че там у тебя, Че Гевара?
– Это настойка боярышника,- обиделась Зебра, - Без фуфла.
– Марина сделала глоток, - Ого! И согласилась сдавленным голосом,- Без фуфла.
– Это у верблюда «Ого!», - заметила Зебра, забирая назад свой сосуд, - А здесь 65 оборотов.
– И вежливо поинтересовалась, - А у Дани здоровый болт?
– Марина застыла с выдыхающим ртом, потом захлопнула его и раздумчиво сказала, - По-моему, - вполне. А чё?
– Ничё. Теперь вся шкура с языка на нем останется, - ободрила ее Зебра и сделала мощный глоток.
– Пусть у Гелы останется,- доброжелательно ответила Марина.
– У Гелы останется, - выдыхая, хмыкнула Зебра, - У нее язык, как наждак. А у кого больше, У Дани или у Алеши?
– Марина подумала, пошевелила челюстью, потерла пальцем подбородок, - как отец и уверенно взяв фляжку из рук Зебры, сказала, - У Алёши.
– Во!
– Зебра подняла вверх палец, - Почему-то, каждый гад старается засунуть мне в жопу. По-моему, они все,- пидоры.
– Во!
– выдохнула Марина и подняла вверх палец, - Каждый гад думает, что он, - мачо и старается унизить бедную женщину. А когда женщина становится богатой, - он лижет ей жопу и считает, что все нормально. У меня был один...
– У меня было два!
– перебила Зебра и выхватила фляжку из ее рук, - И оба в жопу... в жопу пьяные, - она по-перхнулась, закашлялась, помотала полосатыми волосами, - Потом пришла Звелина и заставила их в жопу... вот блядь, закончилось уже, - она потрясла опустевшим сосудом, - У нее даже волыны не было, одна бритва на двоих.
– У меня есть, - вставая, сказала Марина, - Коньяк будешь?

– Конечно нет, - резко ответил Алеша, - Я понятия не имею, куда он делся.- Ну-ну, не надо горячиться, - хозяин примирительно поднял широкие ладони,- Коньяку выпьем? Или виски? Водка есть.
– А спирту у вас нет?
– спросил Алеша, - Есть, - кивнул хозяин, - Только он настоянный на боярышнике. Средство, знаешь ли, от давления, - он широко ухмыльнулся, - Когда сильно выпить хочется, я накапываю грамм пятьдесят, - хе-хе, - и считаю, что принял лекарство.
– Побренчав ключами возле сейфа, хозяин извлек пару аптечных пузырьков, он никогда не хранил в ящиках письменного стола ничего, что могло бы выдать его привычки или его слабости. Однако, для лекарства, хозяин достал из представительского бара пару коньячных бокалов.
– Спирт с водой, - это вообще-то, бодяга, - сказал он, поровну плеснув в богемское стекло янтарной, пахучей жидкости, - Это коммерсанты придумали, на род дурить. Водка совсем не так действует, как чистый продукт. Плохо действует, - он невесело усмехнулся, - Проверено многолетним опытом. И выпить ее надо больше, оттого и похмелье. А спирт, - он честный, если хороший. Как я, - он усмехнулся веселее.
– Это так, - вежливо согласился Алеша.
– Но не мог же он испариться, - сказал хозяин.
– Не мог, - сказал Алеша, - Но покинуть помещение он мог только через заднюю дверь, если его никто не видел. А если он сделал так, - значит, были на то основания.
– А какие у Марины основание ерзать, прищурился хозяин, - Мужик что, не может позволить себе вернуться домой после одиннадцати?
– Откуда?
– усмехнулся Алеша, - Его жилье находится в том же особняке, что и офис.
– У него здесь есть знакомые?
– спросил хозяин, - Прозит.
– Алеша пожал плечами, - Если и есть, то ума не приложу, на каком языке он мог бы с ними общаться. Прозит. – Бабы?
– морщась, спросил хозяин.
– Все бабы, которые ему нравятся, находятся у него в офисе, - криво усмехнулся Алеша,- В особняке одиннадцать комнат не считая мелких дыр.
– И ты все их внимательно осмотрел, - сказал хозяин. И я все их внимательно осмотрел, включая кабинет, - сказал Алеша.
– И ничего интересного не нашел, - сказал хозяин.
– И ничего интересного не нашел.
– Он мог внезапно уехать?
– спросил хозяин.
– Не мог. Он иностранец, его паспорт остался дома, машина, - во дворе, - ответил Алеша.
– Но, если бы он все-таки уехал. Только предположим, - хозяин выставил перед собой мясистые ладони.
– Или прячется от нас между папками в своем сейфе, - ухмыльнулся Алеша.
– Если бы он бросил мою дочь и просто смылся, - не принимая иронии, хозяин напряженно посмотрел Алеше в глаза, - Ты бы смог найти с Мариной общий язык?
–

Смог бы, - ответил Алеша.

Языки нашли общие точки соприкосновения и слаженно двигались по ним, сноровистая Зебра помогала себе и уже начавшей покрикивать Марине, носом, - когда две богатые женщины лижут друг другу жопу и рядом, в этом нет ничего обидного. Эвелина стояла во тьме коридора в своих сладких, карамелевых рейтузах, в полосе света из полуприкрытой двери блестел ее глаз, ее алые губы улыбались.

Г л а в а 34.

Армия Тьмы вырвалась на свободу. Остаток дня и полночи Гела гнала автомобиль через лес и степью. Она глотала амфетамин из тайника в машине, запивая его «Лифтом» из банки и когда в полночь протаранила джипом ворота «спецухи», - была уже совершенно безумной. Затем, она ворвалась в жилой корпус с чулком на голове, стреляя из двух револьверов, насельники, как тараканы, бросились врассыпную, часть ринулась к распахнутым воротам, другие, с воплями полезли на проволоку. Когда ошалевшие со сна и от страха охранники, вызвали, наконец, милицию, - джип уже мчался к лесу, унося в своем темном нутре семерых визжащих подростков, рвущих друг у друга из рук полуторалитровую бутыль с виски.

Для милиции же все выглядело вовсе не так драматично, когда в свете занимающегося утра, они осматривали место событий. Какая-то машина с пьяным за рулем снесла хлипкие ворота, водитель с места происшествия скрылся, пацанва разбежалась. Ну и что? В конце-концов, это была не тюрьма, а «спецушники», - всего лишь детьми. Сторожа, размахивая руками, повторяли, - «большая и черная», - больше ничего о машине сообщить они не могли и талдычили что-то о стрельбе, но никто не пострадал и гильз обнаружено не было. Потынявшись туда-сюда, менты попеняли обосравшимся сторожам и уехали сменяться, - начинался новый день и нес новые проблемы, оставляя за спиной ночной мусор. Конечно, все подразделения милиции получили ориентировки, - среди множества других и никто не рассматривал происшествие, как ЧП областного масштаба.

Первого человека Гела сбила за пятьдесят километров от «спецухи», - это была пожилая сельская женщина, шедшая на работу, от удара тело вылетело в кусты, - где его и обнаружили через неделю, когда все смыслы, связанные с расследованием, давно уже вылетели в трубу. Второго они убили уже в другой области, - водителя, загородившего своим гребаным комбайном проселочную дорогу, - упыри вытащили его из кабины и сунули головой под шкив работающего двигателя. Это было уже делом другой милиция, - но когда оно стало ее делом, - оставалось только справить девять дней по ни за что, ни про что погибшему мужику.

События не развивались ни быстро, ни медленно, они не катились как снежный ком и не ползли как капля крови по стеклу, - а как всегда, - шли своим чередом, время не существует нигде, кроме как в сознании заинтересованного наблюдателя.

Леня Кубаткин таки нашел карточку на букву «З», к тому времени, как зевая после нервотрепной ночи, зашел в дежурку и протянул руку к ориентировке. Не бери эту драную бумажку, Леня! На хрена она тебе, тебе же до пенсии всего полгода?! Но Леня взял и события мгновенно сложились в единое целое в его мозгу, - «спецуха», Зебра, джип. Леня не знал, что попал в точку, Леня думал, что только догадывается, куда поехала большая черная машина.

Куда бежит «чероки» не знала и сама Гела, она просто гнала машину куда глядят сумасшедшие от амфетамина глаза, а колеса крутились наезженным маршрутом, - в Бахмус.

Марина гнала машину в город из санатория, в котором провела всю ночь, у нее ломило в пояснице и мучил нервный зуд в матке, - как всегда, когда жизнь вгоняла ее в обстоятельства, требующие быстрых решений и она стискивала кулак между ног, - «Думай, Марина, думай!» - Даня не вернулся и она была совершенно уверена, что он не мог уехать, не пошел бы даже в бордель, не поставив ее в известность. Отец имел очень, очень серьезные намерения, - не мог ли он уехать Даню, привлечь к этому делу Алешу? Согласился бы Алеша? Алеша был наемным служащим двух хозяев, без кола, без двора, без денег, с кучей проблем - и киллером впридачу. Мог и согласиться, - за деньги, имея ввиду «Источник», фирму отца - и руку хозяйки. Что было выгодней теперь ей, Марине, - принять вещи, как они есть или поднять большую бучу - и выгадать еще больше? Но для принятия правильного решения, - требовалось знать вещи, как они есть, а не как они представляются на первый взгляд. Даня мог и вернуться. И у нее не было других союзников, кроме Алеши, а отец мог оказаться и благодетелем и врагом. Она стискивала зубы и одну руку на руле, - «Думай, Марина, думай! Сейчас решается все».
–

Подростки с черной Гелой впереди уже пересекли черту города, - на трех машинах, - оставив за спиной шесть трупов, сваленных в кучу, посреди пылающего придорожного кафе.

Перед тем как навсегда покинуть свою альма мачеху, черная Гела оставила кое-что еще, не найденное ментами кроме пуль в ее стенах, - она веером пустила в воздух пачки денег и пригоршнями разбросала амфетамин, - до последней купюры и до последней таблетки унесенные вихрем побега и к полудню превратившие улицы пригорода в ад. Многие имели корешей или родились в этом трущобном районе, перемежаемом свалками, целыми кварталами брошенных домов и промзонами, уходящими в лес, здесь население ненавидело ментов и могла укрыться армия, но исчадия ада не хотели ждать наступления тьмы, - ночь они приберегли для центра. Водка, «сникерсы», петарды, китайские ножи, «Рэд Булл», - были сметены с прилавков шатающихся киосков и образовав гремучую смесь с бешеными оранжевыми таблетками, - загрохотали в подворотнях, завизжали в обтерханных сквериках, брызнули кровью на растрескавшийся асфальт. Немногочисленные законопослушные граждане заперлись в своих домах. Немногочисленные законоохранители, - в своих участках, - потом, потом, потом мы будем наводить порядок, мы поволокем их в машины, мы будем топтать их десантными ботинками и вышибать из них мозги резиновым дубьем, - потом, когда кто-то возьмет на себя ответственность за все за это мы пойдем за ним в светлое будущее, на штыки, на пули, - потом. А пока, - затаиться, спрятаться до получения указаний, не высовывать носа, не поддаваться на провокации, не терять самообладания, ничего-не-происходит-все-в-порядке-дома-жена-дети-которых-кормить-надо. Нишкни.

Леня Кубаткин сунул под мышку свою потертую папку и пошел на адрес. Сильно хотелось домой и спать. Но он знал, что большие черные машины и полосатые девки будут крутиться в его тупой ментовской башке и никакие указания опыта, никакой стакан водки на сон грядущему не помогут. Надо было решать это дело сразу. Леня знал, что его подозрения, - это его персональное дело и никто не даст ему группу захвата, чтобы пойти и посмотреть на «чероки», - битый или небитый. Вот он и пошел сам. У Лени был с собой пистолет, - на всякий случай. Но в самом худшем случае, он мог получить под глаз, - не в первый раз, - от малолетней проблядушки, сбежавшей из спецшколы и не более того. Он же не собирался ни с кем воевать, - откуда ему было знать, что с ним уже воюет судьба?