Желтая роза в её волосах

Бондаренко Андрей Евгеньевич

На Пласа Италия шёл мелкий частый дождик, город ощетинился большими чёрными зонтами, пахло затхлыми тропическими болотами и нежданной тревогой.

Круглые уличные часы показывали восемь тридцать вечера, до назначенной встречи оставалось ещё полчаса. Денис уселся на тёмно-синюю скамейку под пластиковой крышей, распечатал тощую пачку сигарет «Bolivar», купленную в киоске аэропорта, прикурил. Табак был совершенно сырым и пах свежими дубовыми опилками. Дождь перестал, тут же, как по мановению волшебной палочки невидимой феи, по лужам заплясали весёлые лучи предзакатного солнца, куда-то мгновенно спрятались многочисленные зонты.

Тихий вечер, полный неясных надежд. Буэнос-Айрес – волшебный и неповторимый город. Чёрные загадочные глаза, появившиеся внезапно, из неоткуда…

Танго, мате и Эвита Перрон

Хочешь, я тебе расскажу про свою Аргентину? Как я её понимаю и ощущаю? Тогда слушай внимательно…. У Аргентины – три главных символа: танго, мате и великая Эвита Перрон. Танго это…. Танго больше, чем простой танец, танго – это маленькая жизнь. Для тех, конечно, у кого сердце не изо льда…. Откуда взялось

танго, где его корни? Мне про это так рассказывали. Десятки тысяч европейских эмигрантов – в начале прошлого века – прибывали в Буэнос-Айрес в поисках удачи, богатства, славы и счастья. Одинокие мужчины скучали по оставленным дома женщинам и, в поисках плотских утешений, проводили долгие вечера в здешних публичных домах. А с проститутками, как это и не странно, наблюдался определённый дефицит…. Мужчины, ожидая своей очереди, танцевали друг с другом своеобразный танец, полный страсти и желания, напоминающий состязание за обладание женщиной. Ну, как аналогичные танцы у некоторых птиц и животных. Глухари там, благородные олени…. Позднее танго стали исполнять в сопровождении испанских и итальянских мелодий, смешанных с африканскими ритмами кандомбе. Постепенно его начали танцевать с женщинами, и танец стал более сексуально-демонстративным и менее меланхоличным. Затем появились песни «танго», повествующие о глубоких и печальных чувствах: о тоске по покинутой Родине и любимым, о любовных страданиях, о ревности и о предательствах вероломных женщин…. Мате…. Аргентинцы говорят, что мате объединяет семью. Когда готовят мате, все домочадцы бросают свои дела и семья спешит к обеденному столу…. Мате – национальный аргентинский напиток, настой из листьев «йерба мате» – высокого вечнозеленого куста. Его листья содержат тонизирующее вещество матеин, по действию схожее с кофеином. По вкусу мате больше всего похож на обыкновенный зеленый чай. Хотя, конечно, местным знатокам такое сравнение покажется кощунством…. Для приготовления мате в испанском языке есть специальный глагол «севар», а человека, который готовит мате, называют «севадор». Готовят мате в специальной посуде – калабасе, изготовляемой из маленьких тыквочек – плодов местного растения лагенарии. Коренные памперо, жители пампы, считают, что мате обнаруживает свой настоящий вкус, только если пьется из калабасы, а не из стеклянного стакана…. Калабасу до краев наполняют нагретой до восьмидесяти градусов водой. Знатоки утверждают, что если листья «йерба мате» залить крутым кипятком, то вкус напитка безнадёжно испортится, а если залить недостаточно нагретой водой, то возможно расстройство желудка. Индейцы-гуарани пьют мате, настоянное на холодной воде. Такой напиток называется «терере», но он годится только для индейских дублёных желудков…. Мате первой заварки, как говорят у нас в Аргентине – «первое мате», самое крепкое и ароматное, обычно достается или главе семьи, или севадору. Потом калабасу доливают горячей водой, и она идет по кругу, каждый пьет не торопясь, через бомбилью – специальную сосательную трубку с фильтром на конце…. Но главный символ Аргентины – это великая и непревзойдённая Эвита Перрон, жена достославного диктатора Хуана Перрона. Она умерла в возрасте Христа, в тридцать три года, и была – по приказу супруга – мумифицирована. Ее огромные портреты до сих пор висят на стенах едва ли не каждого дома в бедных кварталах всех аргентинских городов…. Эвита говорила: – «Управлять страной, это все равно, что снимать фильм о любви, где в главных ролях заняты один мужчина и одна женщина. Все остальные, всего лишь, статисты…». Она родилась в бедной семье и с самого детства мечтала о карьере актрисы. Ей (так, уж, получилось), удалось вскружить голову бедняге Перрона, а после этого наша Эвита вознеслась к безграничной Власти…. Она раздавала беднякам деньги и вещи. Аристократия ее ненавидела – до хронических желудочных колик. А Эвита все делала им назло – рано по утрам она проносилась мимо богатых кварталов на автомобиле, гудя в клаксон, чтобы богатые матроны дрожали от страха. Ненависть к ней со стороны аргентинской аристократии была, воистину, безмерна…. Когда Эва мучительно умирала от рака желудка, в богатых кварталах пили за ее скорейшую кончину, а на стене дома, что стоял напротив президентского дворца, появилась надпись: – «Да здравствует рак!»…. Известие о том, что Эвита умирает, породило в народе настроения, близкие к массовому психозу. В надежде спасти ее, люди мучили себя до полусмерти, чуть ли не ежедневно устанавливая посвящённые ей самые невероятные рекорды. Один танцор сто двадцать семь часов, не останавливаясь, танцевал танго, пока не упал без сознания. Знаменитый бильярдист сделал подряд полторы тысячи ударов кием. Две пожилые женщины ползали на коленях вокруг центральной площади Буэнос-Айреса в течение пяти часов – до тех пор, пока одна них не раздробила себе колено.… По всей стране воздвигались алтари, на которых беспрерывно горели восковые свечи и стояли портреты Эвиты. Люди сутками простаивали перед ними, молясь за выздоровление своей любимицы.…С наступлением сумерек ее портреты выносили из домов на свежий воздух, чтобы «она могла подышать» прохладой, и тогда – то в одной, то в другой деревне – люди «видели» вокруг ее головы сияющий нимб…. Эвита умирала очень долго…. В последние месяцы она весила всего тридцать три килограмма. Опять эта мистическая цифра! По распоряжению Хуана Перрона от Эвиты до конца скрывали, что ее болезнь неизлечима. Чтобы Эва не замечала ужасной потери веса, весы, которыми она пользовалась, были переделаны так, что показывали всегда один и тот же вес, близкий к нормальному…. Радиоприемники во дворце были отключены. По всей стране люди больше знали о болезни Эвиты, чем она сама…. Когда двадцать шестого июля 1952-го года Эва скончалась, население Аргентины ожидало неминуемого Конца света…. На ее похороны пришли миллионы. Люди теряли сознание от усталости, сутками простаивая в очереди к гробу. Дня не проходило, чтобы кто-нибудь не попытался покончить с собой у ее тела. Наемные рабочие и крестьяне в разных концах страны видели ее лицо в небе…. Тысячи бедных людей – по призыву диктатора Перрона – писали ей письма на адрес Дворца и получали в ответ надушенные конверты с надписью: – «Я целую тебя – с Неба»…. Тринадцать дней ее тело лежало

в стеклянном гробу, и аргентинская нация прощалась со своей «Небесной Принцессой»…. Если завтра утром, после восьми часов, ты включишь радио, то вскоре услышишь, как глубокий мужской голос произнесёт: – «Сейчас – восемь часов двадцать пять минут. Время, когда Великая и непревзойдённая Эвита Перрон – стала бессмертной…».

Чёрный Обелиск

В положенное время самолёт мягко приземлился в аэропорту города Мендосы – столицы одноимённой аргентинской провинции.

– Дело уверено двигается к вечеру, – сладко зевая, сообщил проснувшийся седобородый попутчик. – Я всегда, посещая Мендосу, останавливаюсь в гостинице «Виктория». Вполне приличный отель, запросто потянет на четыре полноценные звезды – даже по капризным европейским меркам. Рекомендую. Готов проводить. В смысле, предлагаю отправиться туда вместе, на одной машине.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Егор, водружая на нос очки с тёмными стёклами. – Но у нас в Мендосе имеются старинные друзья, которые с радостью предоставят комфортабельный ночлег.

Чемоданов и всяких баулов в багаж они – за неимением оных – не сдавали, поэтому и покинули зал ожиданий первыми.

Западная часть неба уже была охвачена томным малиново-оранжевым маревом, а окружающий воздух – своим ароматом – напоминал о существовании заповедных горных ледников, рек и ручьёв.

– Куда вам, сеньор и сеньора? – дружным и радостным хором заголосила по-испански толпа разномастных смуглых таксистов. – Доставим с ветерком. Практически – бесплатно…

– Правобережная авенида, дом двадцать четыре, – озвучил Егор адрес, обозначенный в кратких инструкциях Мары Сервантес. – За скорость доставки плачу полуторную таксу.

Неожиданно над выщербленными ступеньками лестницы зала ожидания повисла напряжённая и чуткая тишина. Таксисты – один за другим – вежливо прикасаясь пальцами к краям чёрных и бежевых широкополых шляп, и бормоча традиционное: – «Пор фавор [14] !», начали торопливо, о чём-то тревожно перешептываясь друг с другом, расходиться к машинам, припаркованным вдоль обочины.

14

– В данном случае – «Извините!» (испанский яз.).

Только один водитель – высокий, сутулый, среднего возраста, с неухоженными «запорожскими» усами под горбатым носом – остался стоять на месте.

– Что, собственно, произошло? – вальяжно и чуть обиженно поинтересовалась Санька. – Мы нечаянно чем-то обидели этих славных кабальерос?

– Конечно же, нет, прекрасная сеньора! – криво улыбнувшись, откликнулся усатый таксист. – Просто ребята…э-э-э, немного мнительные. То есть, искренне верят во всякую чепуху – в привидения, призраки, зомби и прочую аналогичную муру. А место, куда вам надо добраться, имеет очень дурную славу. По крайней мере, последние шестьдесят-семьдесят лет…. Извините вы их, пожалуйста. Провинциальная некультурная темнота, воспитанная на страшных бабушкиных сказках…

– А вы, милейший?

– Я, симпатичная и неотразимая донна, не местный. Поэтому и отношусь к тутошним страхам и мнительностям – достаточно спокойно. То есть, без трусливого пиетета, но с уважением…. Может, уже поедем? Скоро стемнеет. Кстати, такса за проезд – тройная.

– Перебором пахнет, – возмутился Егор.

– Ничуть не бывало! Я же – по сложившейся ситуации – являюсь монополистом. Поэтому и имею полное право – выдвигать драконовские финансовые требования-условия. Ничего не попишешь, махровый капитализм в действии, чёрт его дери…. Впрочем, можете и отказаться. Вдруг, вы – до острых желудочных колик – обожаете пешие ночные прогулки по незнакомой местности? Только предупреждаю сразу, на берегу, места здесь у нас – однозначно-неспокойные. Хватает разных отвязанных и наглых ухарей, обожающих – по тёмному времени суток – приставать, размахивая острыми ножиками, к мирным прохожим. Мол: – «Жизнь, или пухлый кошелёк?!».

– Поехали, родной, уговорил. Где твой лимузин? Ага, понятно. Мы с женой разместимся на заднем сиденье…

Старенькая японская малолитражка, дисциплинированно соблюдая скоростной режим, ехала по городу, и Санька – на русском языке – негромко комментировала:

– Симпатичный населённый пункт, чистенький и опрятный. Много зелени и аккуратных скромных коттеджей. Правда, встречаются и шикарные виллы, типа – настоящие дворцы тутошних олигархов…. Что же, Мендоса немного напоминает мне районы частной застройки в южных российских городках. Например, в Краснодаре, Ейске или же в Ростове-на-Дону…. Вот, и речка появилась. Достаточно широкая, с быстрым течением и чистой водой…. Интересно, а почему мы едем так медленно? Я была железобетонно уверена, что все южноамериканские водители – ужасные лихачи, не признающие правил дорожного движения…

– Так-то, прекрасная донна, южноамериканские, – с печальными интонациями в голосе – по-русски, с ярко-выраженным украинским акцентом – откликнулся таксист. – Местные орлы и коршуны, действительно, гоняют так, словно бы им нежные задницы коварно намазали сосновым скипидаром, а на правила – плюют со смаком. Мол: – «Да здравствует полноценная и ничем неограниченная свобода! Какие ещё – в одно нехорошее место – правила? Кто смеет ущемлять в гражданских правах вольного кабальеро? Для чего, спрашивается, мои славные предки проливали на баррикадах свою горячую кровь? Явно, не для того, чтобы подлые канцелярские крысы занимались откровенным и циничным беспределом…. К оружию, товарищи! Пепел незабвенных Симона Боливара и Эрнесто Че Гевары стучит в моём беспокойном сердце!»…. А нам же, бесправным иммигрантам, имеющим только вид на жительство, такие вольности противопоказаны – при первом же удобном случае, типа – за милую душу, вышибут из страны…

– И много здесь выходцев из…России и Украины? – хмуро поинтересовался Егор.

– Хватает. Впрочем, и других иммигрантов – как собак нерезаных. Поляки, румыны, латыши, венгры, ирландцы…. Но, больше всего – итальянцев. Так, вот, исторически сложилось…. Кстати, можете на меня полностью положиться. Буду нем – как речная сытая рыба. А на родном языке, уважаемые земляки, старайтесь говорить как можно реже. На всякий пожарный случай. В Мендосе – традиционно – не любят российских шпионов. Вернее, слегка опасаются…