Желтый дом. Том 1

Зиновьев Александр Александрович

Зн. Само собой разумеется.

Будни

Утром МНС зашел к Ученому Секретарю и попросил дней десять еще для работы над рукописью. Тот согласился с видимой радостью и вместо просимых десяти дней дал две недели. Это несколько насторожило МНС, но настороженность сразу же забылась, как только он добрался до малой площадки и перемигнулся с Учителем и Добронравовым. Смываться решили поодиночке, назначив место сбора около редакции «Коммуниста».

Начать решили с ближайшей «стекляшки». Торопиться было некуда. Шли медленно. И столь же вяло говорили о том о сем. Учитель сказал, что по «Немецкой

волне» была интересная передача о подлинных целях нашей космической программы и успехах. Добронравов сказал, что цели были известны заранее — военные, а успехи наши всегда временные. Американцы нас все равно обставят. Я знаю нашу систему, сказал он далее. Мы лихо начинаем, а потом хватаемся за кучу других дел, накапливаем массу недоделок и скороспелых решений. И однажды попадаем из-за этого в неприятное положение. И вообще, по моим расчетам, мы стоим накануне крупного краха не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности, и в экономике, и вообще. Учитель сказал, что это — видимость, ибо наша система в принципе есть жизнь на грани краха. Если такого положения у нас нет, То становится совсем плохо, и мы начинаем жить на грани краха, то есть нормально. Добронравов продолжал свою навязчивую идею и сказал, что наша система напоминает бурного учащегося, который накапливает постепенно элементы непонимания изучаемой дисциплины, так что начиная с некоторого уровня действует вслепую, наугад, лишь бы. А это иногда кончается реальным провалом. Учитель спросил Добронравова, как он мыслит реальный крах нашей системы. Добронравов сказал, что это — когда мы лишим способности мыслить. Кстати, сказал он, что произойди если Брежнева стукнуть по голове рельсом? Не знаете? Раздастся звук «БАМ». Не смешно? Я тоже так считаю. Эт дурацкий анекдот принес Качурин. Отвратный, кстати сказать, тип. Говорят, он гомосек. Брехня, сказал Учитель. А если и правда, это его личное дело.

Невеселые мне мысли приходят в голову, ребята, сказал Добронравов после того, как была выпита первая бутылка привычной дряни и съедена несъедобная рыба (рыбный день!) с макаронами. Пугают меня масштабы истории и продолжительность ее эпох. Сколько тысячелетий существовало Египетское царство? А Китайская империя? Сколько столетий проживет коммунизм? Жизнь уходит, а ничего не предвидится — ни обывательского уюта, ни революционного горения. И боюсь, что везде так. Эти революционеры на Западе — гнусные подонки, террористы, убийцы. А обыватели?.. Вы думаете, лучше быть под началом у западного босса, чем у нашего заведующего или директора? Я лично не думаю. У нас еще рыпаться можно. А там чуть что — в два счета по шее получишь. А филонить у нас лучше. Там вкалывать надо. Риск. Мы живем без риска. Без перспектив. Но и без риска что-то потерять. Грустно. Повторим?

Дома МНС ждал сюрприз: письмо. Письмо было подсунуто под дверь, и МНС не сразу заметил его. Письмо, удивился он, ибо он вообще давно не получал писем. А получал ли с их вообще когда-нибудь? Было два-три. Но он забыл про них; и письма не были элементом его жизни. Письмо было от Нее. Без обратного адреса. Она писала, что больше не придет, потому что он для нее бесперспективен, а ей надо думать о том, чтобы как-то устроиться, ибо она смертельно устала, ибо ей надоели такие временные связи и т.п. Он смял письмо и бросил под тахту. Жаль, сказал он. У нас могло бы что-то и полз читься. Странно, почему они меня кидают именно в тот момент, когда во мне начинают шевелиться хорошие чувства? Любая из них могла бы взять меня голыми руками, если бы проявила побольше терпения. Или они именно потому и уходят, что боятся этих хороших моих чувств? Инстинктивночуют опасность?

Писать не хотелось. Надо кончать с этой дурацкой затеей, подумал он. Допишу еще какую-нибудь ерунду и отнесу на той неделе. Хохма не получится, нет настроения. Что-то все покинули меня. Где же вы, друзья мои? Здесь, ответил Он. Здесь, сказали Маркс, Ленин, Сталин, Железный Феликс, Берия. А почему вы молчите, спросил он. А потому, что нам грустно, ответили они. Поспи лучше, а мы тебе навеем хороший сон.

Предупреждение Обличителю

Такой нелепости досель

не слыхано отроду,

Чтоб обличитель обвинял

в жестокости природу,

Известно даже соплякам:

в природе испокон

Не Бог справляет свою власть, —

естественный закон.

Закон сей классиками вскрыт

в запрошлые года.

И хошь — не хошь, а быть под ним

теперь нам навсегда.

И потому угомонись,

захлопни крепче пасть,

Коли не хочешь кой-куда

за трепотню попасть.

Секс и революция

Субботич добился того, что в институте изготовили письмо в Министерство здравоохранения за подписью руководящего «треугольника» (директора, секретаря партбюро и председателя месткома) с просьбой выдать Субботичу как выдающемуся ученому килограмм сексуальных пилюль. Субботич ходил в Министерство чуть ли не каждый день и надоел им там своей занудностью до такой степени, что они в конце концов выдали ему триста граммов таких пилюль. Этого, сказали ему, при разумном использовании хватает на пять лет. Не увлекайтесь чрезмерно! Потом Субботич жаловался по сему поводу на малой площадке. Он вообще критикой режима занимался на малой площадке, а апологетикой — на большой.

Даже сексуальные пилюли, ныл Субботич на малой площадке, подчиняются диалектике. Одним они помогают, другим вредят. Тут нужен конкретно-исторический подход. Я, например, пятилетнюю норму съел за месяц. И никакого эффекта. Даже хуже стало. А дворник в нашем доме начал как то пилюли принимать от радикулита. Потом оказалось, ему по ошибке выдали сексуальные пилюли. И что вы думаете? Радикулита как не бывало. Лысина заросла буйной ше люрой. Бросил старую жену, женился на молоденькой, третьго ребенка ждет. И любовниц кучу завел. В чем дело? Очевидно, в интеллекте. Он книжек совсем не читает. Пишет по две ошибки в слове. А у меня, между прочим, библиотек более десяти тысяч книг!..

Беседа с Cоседом в КГБ

Сос. У него постоянно собирается целая шайка.

Сот. Кто конкретно?

Сос. Они обращаются друг к другу по кличкам. Какие клички? Маркс, Ленин, Сталин, Железный Феликс, Бери: Он, Она, Террорист. Честное слово, я не вру. Они так называют себя.

Сот. Надо проследить, кто эти люди, где живут и работают.

Сос. Хорошо. Но...

Сот. Об этом не беспокойся. О чем они разговаривают?

Сос. Я не понимаю, что они говорят. Хотя разговор с Тер^ рористом слышал. Правда, немного. Они ушли сразу. Он: говорили о том, чтобы бросить бомбу...

Сот. Бомбу? В кого же?

Сос. Для начала, сказали, в самого...

Сот. В Генсека?

Сос. Нет. В Шефа КГБ.

Сот. Ого! Это любопытно! Ну и как же они собирались это сделать? .