Жемчуг Лутры
Шрифт:
Пиратский капитан Сорвиголова и его рулевая крыса Карвел лежали, распластавшись на песке, под прикрытием борта шлюпки, которая не так давно красовалась на большом корабле Сорвиголовы под названием «Рассекающий Волны». Карвел беспрестанно хныкал:
— Смотри, смотри! Прилив-то уже вон как высоко! У нас нет ни единого крабьего шанса выбраться живыми с этого побережья. Вот скажи мне, зачем ты приказал вытащить шлюпку так далеко на берег?
Сорвиголова с бессильной яростью швырнул горсть песка в сторону своего рулевого, но ветер снес песчинки, ударив их о борт лодки раньше, чем они достигли морды морской крысы.
— А потому, — в очередной
На сей раз Сорвиголова решил выместить свою злость на рулевом, пнув того в бок.
— Это ж надо, — продолжал ругаться капитан, — такое судно утопить! С добычей за два сезона! Слышишь, рулевой, если мы отсюда выберемся, я тебе не то что лапы не подам, я тебя просто подвешу над морем вниз головой, чтобы тебе рыбы голову отъели. Вот только боюсь, не повезет им с таким ужином, вряд ли там хоть капля мозгов найдется.
Совершенно неожиданно для капитана Карвел пнул его в ответ. Пинок удачно пришелся Сорвиголове в живот. Капитан с трудом перевел дыхание и злорадно прошипел:
— Ну, дождешься ты у меня, жаба! Неужели забыл, что по морским законам за удар, нанесенный капитану, полагается смертная казнь?
Карвел ловко избежал ответного удара и вдруг выхватил кинжал. Он все равно уже нарушил один из основных морских законов, и терять ему было нечего.
— Ага, капитан без корабля! — съехидничал он. — Хватит, надоело мне слушать твои дурацкие приказы! Только попробуй тронь меня еще раз хоть пальцем, узнаешь тогда, что такое мой кинжал и как глубоко он ранит!
Ловким ударом Сорвиголова выбил кинжал из лапы противника. Карвел вновь попытался пнуть его, но капитан перехватил его заднюю лапу и нанес ответный пинок. Крыса-рулевой взвыл и, метнувшись в сторону, потянулся за лежавшим на песке кинжалом. Но не успел он вновь схватить оружие, как…
Вж-жик!
Карвел упал на песок, древко стрелы торчало у него прямо между глаз.
Сорвиголова в отчаянии огляделся и прикинул расстояние, отделявшее его жалкое укрытие от полосы прилива, получалось примерно два корпуса шлюпки. Пробравшись к корме, Сорвиголова стал отчаянно подкапываться под борт. Наконец его лапы наткнулись на толстую веревку, закрепленную на задней банке шлюпки. Пиратский капитан изо всех сил тянул за веревку и с огромным трудом передвинул шлюпку чуть-чуть ближе к спасительной воде. Только желание жить помогало старому пирату скрипя зубами сдвигать ее дюйм за дюймом к полосе прибоя. Наконец морская вода омыла его лицо. Он злорадно ухмыльнулся. Нет, он, старый капитан, не позволит перехитрить себя. Он спасется, и пусть один, пусть на утлой шлюпке, но все-таки доберется до безопасного места.
Нащупав под лапами удобный камень, Сорвиголова обернулся, чтобы посмотреть, сколько раз ему еще будет нужно подтягивать лодку. И вдруг кровь застыла у него в жилах. Он увидел пылающие местью глаза выдры Грат.
Полная луна ярко освещала нескончаемую череду волн. По лунной дорожке вдоль берега плыла небольшая шлюпка. Управляла ею выдра Грат, по прозвищу Длинная Стрела, капитан маленького, отбитого в честном бою у противника корабля.
«Морской Змей» шел под всеми парусами. На вахту заступил опытный рулевой — морская крыса Рубихвост. Он изо всех сил налегал на руль, чтобы удержать корабль на нужном курсе —
Вперевалочку, морской походкой Ромска подошла к рулевому и, придерживаясь лапой за канат, сказала:
— По-моему, неплохо идем, приятель. Не слишком ли только торопимся в такой-то шторм? А если разобраться, то торопиться нам совсем некуда.
Рулевой нервно огляделся:
— Ты бы потише. Того и гляди, кто-нибудь из надзирателей подслушает.
Ромска хитро усмехнулась и покачала головой:
— Нет, приятель, сегодня нас никто подслушивать не станет. Скрывать не буду, когда на меня смотрят эти скользкие твари, у меня сердце в пятки уходит. Но клянусь, никто из них сегодня лапой не пошевелит, чтобы вытянуть у нас хоть какой-нибудь секрет. И знаешь почему?
Рубихвост чуть поправил руль и спросил:
— И почему же?
Прикусив кончик уса, Ромска подмигнула ему:
— Потому, что ящерицы родились и выросли в тропиках и на корабле оказались впервые. Неудивительно, что они с трудом переносят холод и качку. Мы же к морю привыкли, а холода, ветра и постоянные брызги нам и вовсе нипочем, ты ведь сам прекрасно знаешь, что бывало и похуже.
Рубихвост непонимающе посмотрел на нее:
— Ну и что с того? Чем нам это может помочь? Ромска снова усмехнулась.
— Между прочим, — сказала она, — я разместила надзирателей в лучших каютах. Знаешь где? На носу корабля. Вот уж где качает так качает. Целыми днями они летают то вверх, то вниз, без остановки. Так что, если тебе хочется посмотреть на позеленевшую от морской болезни ящерицу, не поленись, в свободное от вахты время пройдись на бак, загляни в каюты. Сам генерал и вся его компания лежат на койках, а вой стоит такой, словно они помирать собрались. Ты уж поверь мне на слово — этим ящерицам не до шпионства.
Хорошенько обдумав сказанное, рулевой злорадно расхохотался:
— Ну, у тебя голова варит, Ромска! Соображаешь, капитан!
Сама же Ромска неожиданно наступила ему на ногу, тихонько пробурчав:
— Отставить смех. Сделали серьезные лица. Смотри, сам генерал к нам пожаловал.
Кожа генерала надзирателей, обычно серо-синяя, приобрела мертвенно-зеленый оттенок. Вцепившись в протянутые вдоль борта канаты, генерал надзирателей с трудом пробрался из своей каюты к кормовой палубе. С нескрываемым неодобрением он посмотрел на рулевого и капитана и просвистел:
— Вода… корабль… плавать… плох-хо… Я и мои… надз-зиратели… много… болеть… С-сколько… еще… до Ц-ц-цве-тущих Мх-хов?.. Сказ-зать… можешь?
Ромска очень серьезно осмотрела горизонт, послюнявила палец и выставила его вверх, словно прикидывая, откуда дует ветер.
— Ну, вообще-то не так долго, — задумчиво сказала она, — хотя море непредсказуемо… Вдруг ветер переменится… или в настоящий шторм попадем. Тогда путешествие может затянуться.
— Какой… ещ-ще… настоящ-щий… ш-ш-шторм?.. — У генерала просто отвисла челюсть. — А ч-что, мож-жет быть… хуж-же… чем с-сейчас?