Жемчуг северных рек(Рассказы и повесть)
Шрифт:
Мужик выехал из-за излуки. Уже слышно стало, как лошадь путалась ногами в высокой траве и как вздрагивала кожей, сгоняя с себя комаров и мух. Красная рубаха мелькнула в просвете зелёных листьев совсем рядом, и Тишка услышал знакомый голос:
— Батюшки, а я-то думаю, за кем гоняюсь, кто, думаю, на Керети траву мнёт — не медвежата ли…
Тишка развёл ивовые ветки в стороны. На лошади сидел председатель колхоза — Зиновий Васильевич Егоров.
— И чего вы здесь делаете? — спросил он.
Тишка, пока его не уличили в переполохе и не засмеялись над ним — струсил, мол, испугался, — спустился с дерева и, подтянув съезжающие трусы, как ни в чём не бывало пристроился к ребятам.
— О, и ты, Тишка, здесь! — удивился председатель. Он окинул взглядом примятую траву, Николину коляску с выгоревшими на солнце подушками, кучку скомканной Тишкиной одежды, гаснущий на песке костёр, опрокинутую вверх дном кастрюльку, удилище с непонятным расщепом на конце и поинтересовался: — И кого же вы ловите?
Никола затанцевал перед ним, хотя на него зашикали и Алик, и Славка, и в первую очередь брат.
— А я знаю, кого… — не унимался он.
Нет, всё же Николе немало передалось от Митьки: такой же упрямый, — вот и не ломай его волю.
Славка прикрыл Николе ладонью рот, но тот вывернулся и, отбежав от Славки, спрятался за Тишкину спину, выглядывал оттуда, ликуя:
— А я знаю, но не сказу-у-у.
— Скажи-и, — подыграл ему председатель, изобразив из себя голосом маленького. — Я тебя на лосадке прокацю…
— Земчуг! выпалил Никола.
Тишка не ожидал от него такой прыти, а то прижал бы Николину голову к своей спине, чтобы он и не пикнул.
Председатель ошарашенно выпучил глаза.
— Жемчуг! Да откуда-а? — с сомнением протянул он.
— А вот! — Никола протянул из-за Тишкиной спины раковину.
Вот прохвост! Оказывается, и раковину таскал.
Председатель спустился с лошади:
— Ну-ка, ну-ка… — Он взял из Николиной руки раковину, повертел её в своей широкой, как лопата, ладони и непонятно пробормотал: — Маргаритани маргаритифера…
Алик, услышав эти слова, обрадованно оживился.
— Так это всё-таки жемчужница, Зиновий Васильевич? — ликующим голосом спросил он.
Председатель ещё покатал раковину в ладони, переворачивая её с одного бока на другой.
— Нет, товарищи, это беззубка, — заключил он.
— Но вы же сами только что сказали: «Маргаритани маргаритифера», — напомнил председателю Алик.
— А ты что, знаешь латинский? — удивился председатель и похвалил Алика: — Мо-о-ло-о-дец! А я учился в институте, так от этой латыни прямо-таки страдал. По-русски любой цветок назову, любого зверюшку, расскажу про них больше, чем в учебнике написано, а профессор спросит, как по-латински, я и спотык. Молчу. Только маргаритани и застряла в мозгу, потому что жену зовут Маргаритой, засмеялся он.
Алик не мог вот так, с ходу смириться с утратой богатства, которое, казалось, уже плыло им в руки.
— Да нет же, Зиновий Васильевич, не беззубка, — упорствовал он. — Кереть — жемчугоносная река. Это перловица, не беззубка…
— Кереть — жемчугоносная? — в свою очередь не согласился с ним председатель, — Да вы что мне сказки рассказываете? Отродясь не слыхал такого…
— Вы не слыхали, а ваши деды и прадеды добывали жемчуг, — злился Алик.
Тишка в этот момент сильнее чем когда-либо сочувствовал ему, хотя из спора с латинскими названиями вывел одно: один говорит, есть в Керети жемчуг, другой утверждает — нет. А всё остальное оставалось ему непонятно, да и, по Тишкиному мнению, было лишним. Конечно же, есть жемчуг в Керети. И это не Алик выдумал, а учёные люди написали в журнале. И если бы председатель читал журналы, а не только по лугам да полям бегал и подгонял механизаторов и косцов, то уже знал бы, как вывести колхоз за одно лето в миллионеры. Не читает же ничего, вот в чём причина отсталости полежаевского колхоза.
— Да, да, — повторил Алик напористо. — Ваши деды и прадеды добывали здесь жемчуг!
Председатель развёл руки в стороны:
— Ну, знаете ли… — И беспомощно пожал плечами. — Да с чего вы такое взяли? — Он посмотрел на Тишку, перевёл взгляд на Митьку и опять повернулся к Алику: — Если бы на Керети добывали жемчуг, старики рассказали бы.
— А вы не больно и спрашиваете стариков-то! — ошарашил его Алик. — Для вас только молоко, сенокос, уборочная и больше в жизни не существует ничего, — разбушевался он.
Председатель виновато почесал затылок незанятой рукой — в левой он всё ещё держал раковину — и предложил:
— Ну, хорошо, критикуете вы меня, положим, за дело… Проверьте тогда свою перловицу, что в ней найдёте, велику ли жемчужину.
Тишка выдвинулся вперёд и возразил председателю:
— А ваша без признаков… Надо с признаками поймать, тогда проверяйте.
К ногам его — уже и на продувном лугу — стали приставать комары.
Тишка отлягивался от них, хлопая себя по голяшкам, и только когда глянул на председательскую лошадь, сообразил, что это она выманила сюда из тайги рой гундосящего гнуса, который толокся над ней столбом. Лошадь хлесталась хвостом, переступала ногами, мотала головой и трясла гривой, но гнус не отлипал от неё. Э-э, пока не заели и Тишку, надо побыстрей одеваться. Но председатель не дал ему убежать к штанам и рубахе.
— С какими признаками? — поинтересовался он.
Тишка оглянулся на Алика. Тот, нервничая, сцепил руки за спиной и беспрестанно поколачивал пальчиками по казанкам.
— А с такими. Он понял, что Алик будет молчать и ему можно отвечать за него на председательский вопрос. — Уродливые выискивать, которые от жемчуга скособочило.
Председатель удовлетворённо гмыкнул.
— Ну и попадались такие, уродливые? — спросил он.
— Попадались! — не утерпел всё же Алик.
— С жемчугом? — спросил председатель.
Алик отвернулся от него.
— Ну ладно, не отвечаете — и не надо, — сказал председатель. — Мне и так всё ясно.
— Да чего вам ясно? — вскинулся снова Алик. — Я вам журнал покажу. В конце восемнадцатого века из Архангельской губернии вывозилось жемчуга на 181 520 рублей в год.
— Допускаю, — сказал председатель.
И тут уж Тишка не выдержал, забыл, что хотел одеваться.
— Это по-нынешнему восемнадцать миллионов рублей, — оглушил он Зиновия Васильевича громкой цифрой.