Жемчужина Лабуана (сборник)
Шрифт:
Возвращаться пришлось по течению, и вскоре все благополучно прибыли на борт судна. Манти заперли в трюме, для пущей предосторожности поставив там часового.
– Когда отправляемся? – спросил Тремал Найк у Сандокана, прежде чем разойтись по каютам.
– На рассвете, – отвечал пират. – Я уже дал распоряжения, чтобы все было готово к восходу солнца. К завтрашнему вечеру мы уже сможем быть в Кхари?
– Конечно, – ответил Тремал Найк. – От берега реки до этой деревни не больше десяти-двенадцати километров.
– Легкая
Утром еще не погасли последние звезды, а весь экипаж «Марианны» уже был на палубе и готовился к отплытию. В то время как поднимали огромные паруса, Самбильонг, который командовал на палубе, с беспокойством заметил, что на обоих бригах, ставших рядом вчера, тоже готовятся поднять якоря.
– Дело нечисто, – пробормотал он. – Тут что-то не то…
Он уже хотел отправиться на корму и предупредить Сандокана, когда тот явился сам.
– Хозяин, – сказал Самбильонг, – оба брига отплывают с нами.
– Ага! – ограничился коротким ответом пират.
Он спокойно разглядывал парусники, которые выбирали якоря, потом спросил:
– Их отплытие тебя беспокоит, мой храбрый боцман?
– Мне это кажется странным, хозяин. Они прибыли позавчера, не взяли никакого груза, и вот стоило только нам поднять паруса, как они делают то же. И потом, посмотрите, сколько человек у них на борту! Мне кажется, за ночь их стало еще больше.
– Хотя их вдвое больше, чем нас, я бы им не позавидовал, если они надеются только на это. Когда мы пустим в дело свою артиллерию, не известно, кому будет жарче. К рулю, Самбильонг, и смотри в оба!
Все паруса были подняты, кормовой и носовой якоря уже показались из воды, и «Марианна», подхваченная течением и легким утренним бризом, вышла на середину реки. Один из двух бригов тронулся следом, лавируя среди стоявших поблизости судов, второй готов был следовать за ним.
Сандокан с капитанского мостика внимательно следил за ними, не выказывая, однако, никакого беспокойства. Он был не из тех, кто способен волноваться по такому поводу. Ему случалось помериться силами и с более сильным противником.
Рука, которая легла ему на плечо, заставила его обернуться. Янес и следом за ним Тремал Найк поднялись на мостик в сопровождении Каммамури.
– Неужели ты прав? – спросил португалец. – Или это просто случайность?
– Случай подозрительный, – ответил Сандокан. – Я уверен, что они последуют за нами.
– И что, они могут напасть на нас?
– На реке не думаю, но в море – возможно. Однако мне бы этого не хотелось, хотя я и полностью уверен в своей команде.
– Мы высадимся раньше, чем доберемся до устья реки, – сказал Тремал Найк. – Кхари отстоит от моря на много миль.
– Но раньше нам нужно избавиться от этих шпионов, – проворчал Сандокан. – Проведем ночь на борту, не станем высаживаться до утра. Так мы сможем выяснить намерения этих наших назойливых
– Мы оставим ее в моем доме в Кхари, – ответил Тремал Найк. – Она там составит компанию Сураме.
– Баядера может нам понадобиться в Сундарбане, – сказал Янес. – Я бы предпочел взять ее собой.
Сандокан пристально взглянул на португальца, и этот мужественный человек слегка покраснел, как девушка.
– Янес, – сказал Сандокан с улыбкой, – твое сердце лишилось брони?
– Я уже староват для этих дел, – пробормотал португалец смущенно.
– Ну, это не беда. Глаза молоденькой Сурамы вернут тебе твою юность.
– Будь осторожен, – сказал Тремал Найк. – Индийские женщины опаснее белых. Ты знаешь, из чего они сделаны, согласно нашим легендам?
– Я знаю только, что они прекрасны и их глаза сжигают сердца, – ответил Янес.
– Рассказывают, что когда бог Тваштри создал мир, он долго колебался, прежде чем сотворить женщину, и долго думал, из каких элементов сделать ее. Предупреждаю, что я говорю об индийской женщине, а не о белой, желтой или малайской.
– Мы слушаем, – сказал Сандокан.
– Он взял округлость луны и гибкость змеи, неутомимость вьюнка и трепетность тростника, бархатистость розы и легкость пуха, взгляд косули и веселье солнечного луча, сумеречность тучи и непостоянство ветра, робость зайца и важность павлина, сладость меда и твердость алмаза, жестокость тигра и холодность снега, стрекотание сороки и воркование голубки.
– Черт побери! – воскликнул Янес. – Сколько всего набрал этот индийский бог!
– Мне кажется, он не пожалел элементов, – сказал Сандокан. – Особенно заметь, Янес, что у индийских женщин есть даже жестокость тигра!..
– Мы сами тигры Момпрачема, – отвечал португалец, смеясь. – И что ж нам бояться девушки, у которой… немного тигриной шкуры?
Он еще громче захохотал, потом обернулся и, неожиданно став серьезным, сказал:
– Эта парочка все еще следует за нами, Сандокан.
– Ну что ж, посмотрим, так ли хорошо они будут держаться на воде завтра.
– Что ты задумал?
– Вечером узнаешь, – ответил Сандокан. – А пока пусть поплавают.
«Марианна» выбралась из скопища кораблей и лодок, что загромождали реку вблизи города, и, ускорив свой ход, двинулась вниз по течению. Два парусника все еще следовали за ней на расстоянии трехсот-четырехсот метров, держась один в кильватер другому.
Ближе к вечеру «Марианна» прошла перед лоцманской станцией Даймонд-Харбор и вышла в просторный канал, образованный рекой и лесистым островком, протяженностью в несколько миль. Здесь Тремал Найк решил высадиться на берег, отсюда начиналась дорога в Кхари.