Жемчужная Тень
Шрифт:
— Ж. Теневой, — сказал он. — Имя: Жемчужный. Я предпочитаю не бывать в клинике. Я пугаю сестер.
Фелисити привыкла к странным пациентам, но была серьезно раздосадована вторжением в ее частную жизнь. Естественно, она не видела основания для препирательств с Теневым. Вместо этого она решила позвонить коллеге и попросить его помочь ей выдворить неожиданного пациента. Она набрала номер, а Ж. Теневой уютно расположился в кресле с газетой.
Номер, набранный Фелисити, не отвечал. Она с минуту подумала и стала искать
Она нашла имя того, кого искала, — Маргарет Аркенс, гинеколог, которая была замужем за Джеймсом Аркенсом, тоже гинекологом. Подумав о них — загорелых, молодых, смеющихся, белозубых, — она почувствовала себя идиоткой.
А Теневой продолжал сидеть. Он отложил в сторону газету и, судя по тому, что могла разглядеть Фелисити, выглядел более взволнованным, чем раньше.
— Мистер Теневой, что вас тревожит? — спросила она.
— Насколько я понимаю, вы ищете своих друзей-медиков, — сказал Жемчужная Тень. — Они могут вам посоветовать принять снотворное или что-то еще.
— Несомненно, — сказала Фелисити, начиная видеть некий выход из ситуации. — Я в любом случае приму снотворное.
— Если вы так поступите, это может меня убить.
— Успокойтесь. Просто успокойтесь. Я приму слабое снотворное. Но, честно говоря, мне действительно нужно что-то принять, чтобы заснуть.
В ванной Фелисити взяла одну белую таблетку из своего медицинского шкафчика. Почистила зубы. Затем заглянула в дверь гостиной. Жемчужная Тень уже ушел. Чтобы полностью в этом увериться, она, прежде чем лечь в постель, обошла весь дом. Да, таблетка сработала. Она хорошо поспала.
— Сестра, успокойтесь. Просто успокойтесь.
— Он — в приемной, — сказала сестра.
Было девять тридцать следующего утра — время, когда открывался кабинет психиатра.
— Есть другие пациенты? — спросила Фелисити.
— Еще трое. Но они, похоже, не замечают его.
Фелисити вполне этому верила. Большинство пациентов психиатра странно выглядят, особенно в ожидании консультации.
— Он может снова пройти сквозь меня, — громко взвыла сестра. — Мне становится жутко от этой мысли.
— Тише, — сказала доктор. — Вас могут услышать.
Дверь в кабинет была открыта. Кто-то услышал ее.
Доктор Маргарет Аркенс заглянула в дверь:
— Что-то случилось?
— Сестра Симмонс не очень хорошо себя чувствует, — сказала Фелисити таким тоном, что было ясно: теперь она твердо знает, как действовать дальше.
— Я испытала нечто ужасное, — сказала сестра Симмонс. — Вчера вечером, а сейчас — сегодня утром — это снова случится.
Маргарет и Фелисити проявили к ней необычайное внимание. Фелисити сама сделала ей укол, чтобы она успокоилась, и, отведя ее в комнату отдыха персонала, уложила.
— Переработала.
Оба доктора посмотрели друг на друга и со знанием дела
Возвращаясь к себе в кабинет, Фелисити заглянула в приемную. Жемчужной Тени там не было.
Фелисити рекомендовала сестре Симмонс взять на месяц отпуск и пропить курс успокоительного. Сестра Симмонс жила в большой семье, все члены которой страшно волновались всякий раз, когда она, забыв принять свои таблетки, считала, что в комнате кто-то «есть». Она часто вскрикивала.
— У нее по-прежнему бывают галлюцинации, — сказала ее сестра по телефону.
А Жемчужная Тень однажды вечером снова посетил Фелисити.
— Вы что, хотите убить меня, давая ей все эти успокоительные?
— Да, — сказала Фелисити.
— Она может принять чрезмерную дозу.
— Наверняка примет, — сказала Фелисити.
— Но это же убьет меня.
— Я знаю, — сказала она. — Если вы не оставите нас в покое, вам скоро конец.
— Но я же ваш пациент.
— Вы ничего не почувствуете, — сказала доктор. — Абсолютно ничего.
У Жемчужной Тени вид был ужасно испуганный.
— Ваша единственная надежда, — сказала Фелисити, переключая телевизор с канала на канал, — оставить нас в покое и пойти лечиться куда-нибудь в другое место.
Сестре Симмонс стало лучше. Ни она, ни доктор Фелисити Грэйленд больше не видели Жемчужную Тень, но несколько лет спустя они услышали, что где-то на севере умер психиатр от передозировки барбитуратами, от которых — как ни странно — его кожа стала прозрачной и словно бы жемчужной.
ЖЕНА РОСТОВЩИКА
В Си-Пойнте, на океанском побережье, обрывающемся мысом Доброй Надежды, в 1942 году постоянно что-то праздновали, отовсюду доносился шум веселья, а море, что ни день, выносило на берег тело в военной форме — бывало, что и не одно. Воды вокруг мыса были густо заминированы. Люди группами бросались вытаскивать тех, кому удалось уцелеть. Девицы с побережья и из гавани, по двое, ловили сходивших на берег моряков с тех кораблей, которым все же удалось пойти в залив.
В ожидании корабля, следующего в Англию, я жила на берегу, в доме миссис Йен Клут, жены ростовщика. Из окна, подле которого миссис Йен Клут до боли в глазах вязала носки для военных, ей было удобно следить за входом, и стоило мне зайти к себе в комнату или, наоборот, выйти, как она приоткрывала дверь и, не переступая порога, делилась последними новостями.
Это была невысокая женщина лет пятидесяти трех, Уроженка Сомерсета. Ее муж, Йен Клут, давно потерялся в Трансваале, где, по слухам, жил с местной женщиной. Жене он оставил трех дочерей, дом на берегу и ломбард, примыкающий к его тыльной части, со стороны какой-то грязной улочки.