Жена-беглянка
Шрифт:
Она просияла в ответ и ухватила меня под руку.
— Сима, пошли к баб Гице — гадать!
Я изумилась. Хотела отказаться, но подумала, что это может быть любопытно.
Вход во владения госпожи Гицы Батраны скрывался под лестницей за средней дверью и запирался на суб-замок. Я понятия не имела, что увижу. Ведьмину пещеру со связками трав и сушёными тушками летучих мышей? Подобие эзотерического салона с бархатными портьерами, псевдомагическими фонарями и расслабляющей музыкой? Или обыкновенную комнату с добротной тёмной мебелью — вероятнее всего.
Но
Оцинкованные столы, реторты, путаница стеклянных трубок и сосудов, в которых перетекало и булькало что-то разноцветное.
Сама Гица открыла нам в маске, очках и резиновом фартуке.
— А ты думаешь, на что яички-то молодильные идут? — ухмыльнулась она, стягивая с рук перчатки. — Одно Тэдди Геллерту, одно про запас, одно мне по скляночкам нацедить. На ферме-то была, видала сруб, где парфюм разливают? Вечи туда мальчиков набрал ретивых да голодных. Они там день и ночь запахи всякие изобретают. Чтоб нюхнуть и обомлеть. Запах красоты. Аромат страсти. Все думают, это запахи чудеса творят. А это всё мой экстракт. Запах — что? Цветы вон тоже пахнут, да никого не молодят.
Они с Диди переглянулись и рассмеялись.
— Тебе не предлагаю, ты и так молодая-красивая, только силы своей не знаешь. Да оно, может, и к лучшему…
Гица поправила сбившийся платок, опустила закатанные по локоть рукава цветастой блузы.
Окон в комнате не было, над столами горели яркие лампы, разбрасывая блики по изломам трубок и стёклам лабораторных шкафов. Строгостью и стерильностью здесь не пахло — сплошной рабочий беспорядок. Коробки, мешочки, инструменты, колбы с реактивами.
За всем этим я не сразу разглядела, что бархатный полог всё-таки есть, а позади него всё, что полагается: стол на гнутых ногах, старомодный диван с малиновой обивкой и декоративными гвоздиками, хрустальный шар, гадальные карты, спиритическая доска, даже медная жаровенка, над которой курился пахучий дым…
Я поискала глазами вытяжку. Мы тут не угорим, не опьянеем от какого-нибудь дурмана?
Гица подвинула к нам с Диди мисочку с печеньями и сладостями, разлила чай в толстые глиняные чашки, расписанные конями и розами.
— Не бойся, пей, это душица, не отрава.
Говорят, в крови народов, близких к природе, по-прежнему густо роятся волшебные споры. Наука, правда, этого не подтверждает. Но люди всё равно считают чурилов колдунами, и они поддерживают свою репутацию…
— Гляжу на тебя, милая, всё ты дома кукуешь. Вечерами одна, ночами одна, а молодость-то проходит. Погоди, сейчас мы тебе хорошего жениха наворожим.
— Сначала мне, баб Гица! — Диди заёрзала на диване, потирая крепкие ладошки. — Что там с Джеем?
Домоправительница цокнула языком.
— Не суетись, егоза! Пятый десяток разменяла, а всё скачешь, как молодая кобылка.
Пятый десяток? Я бы дала Диди от силы тридцать пять. В её душе угадывалась тень саламандры, такая слабая, что не сразу удалось разглядеть.
В руках Гицы заплясали узорчатые карты, на стол один за другим легли восемь раскладов. Диди от волнения грызла цукаты. Домоправительница бормотала себе под нос по-чурильски, изредка вставляя татурские фразы:
— Любит ли Джей Диди… Любит ли Джей Виви… Правнучки мои, — она вскинула на меня весёлые глаза. — Всю жизнь в одних и тех же мужиков влюбляются, просто беда. И добро бы, путные мужики… Не будет вам, девки, счастья с этим Джеем. Зазноба у него есть, дама бубей!
— Шшш… — выдохнула сквозь зубы Диди. — Ларинка, вертихвостка, точно! Её масть!
Выудила из мисочки и отправила в рот мармеладное сердце в сахаре, печенье в шоколадной глазури и горсть цукатов — друг за другом, без перерыва. Шумно выхлебала половину чашки с розами и конями. И принялась яростно браниться по-чурильски и по-татурски. Гица её сначала поддерживала, потом утешала, потом снова раскинула карты и посулила через два месяца "настоящего орла пиковой масти".
— А тебе на кого погадать, милая? — домоправительница улыбнулась мне всеми своими тёмными морщинами.
— Благодарю вас, мне не надо. Я просто за компанию, посмотреть.
— Неужто нету на сердце никакого валета? — прищурилась Гица. — Ай, не верю. Но как знаешь. Тогда я тебе будущее открою. Не на картах, на огне.
Она бросила в жаровню щепотку трав из вышитого мешочка, плеснула вина из бутылки, декорированной под замшелый сук. Угли зашипели, пламя поднялось, лизнув решётку жаровни, и сменило цвет — с оранжевого на синий, потом на зелёный и наконец на неестественно красный. Таким и осталось. Комната наполнилась горючим растительно-алкогольным запахом.
Наверное, мне следовало удивиться, даже испугаться, но я уже видела в этом доме столько странностей и чудес, что одним больше, одним меньше…
В голове засели слова про "валета на сердце". Глупые, пошлые, вульгарные, банальные — не стоящие и толики внимания…
Но почему он не пытался связаться со мной? Переоценил свои возможности, не сумел разузнать мой ком-код?
Или показывает характер, ждёт, что я напишу первой?
Ну так не дождётся! Скоро у меня будет рабочий вид на жительство, я перестану от него зависеть. И всё закончится. А потом… Не будет никакого потом. И это к лучшему. Мы из разных миров, у нас ничего общего, и между нами тоже ничего. Кроме одной случайной ночи, которую пора забыть навсегда. Пусть этот… валет… катится к лешему. Пусть утонет, сгорит, лопнет!.. Да! Так ему и надо. Пусть его разорвёт на кусочки. Всё из-за него, все мои метания, все унижения. Уйди! Хватит меня мучить! Ненавижу…
…Мысли кружились, пеплом опадая на дно сознания. Перед глазами горело пламя. Оно уже не было красным и не стояло ровной стеной — лёгкие прозрачные языки танцевали, как волны или маленькие вихри, почти неслышно шипя в такт: "Так его! Так!"
— Что ты видишь?
Было чувство, что меня разбудили посреди кошмара. Сердце колотилось, как бешеное, блузка под жакетом прилипла к спине.
— Что ты видела? — настойчиво повторила Гица, заглядывая мне в глаза.
— Ничего… Только огонь.