Жена-беглянка

Калинина Кира Владимировна

— Давай!

Через несколько минут мы, собравшись кружком, рассматривали корзинку с тремя крупными яйцами в — золотой?! — скорлупе.

— Поим её только росой и весельем, — гордо делился "лаборант". — Кормим отборным зерном. Случки с элитными петухами чехарской породы раз в год.

— Почему не чаще? — спросил Геллерт, потея от волнения.

— Чаще бесполезно, — ответил Талхар. — Проверено.

И сдержанно улыбнулся.

— У Сенморта были молодильные яблоки. А у меня — молодильные яйца! Принимать сырыми, натощак. Одно яйцо гарантирует полное омоложение организма на тридцать-сорок лет.

— Могу

ли я надеяться… — у Геллерта задрожал голос. — Назовите цену!

Он прерывисто дышал, облизывал губы и глядел на Талхара так, что непонятно было, то ли сейчас бухнется на колени, то ли пристанет с ножом к горлу. Гица наклонилась и что-то прошептала ему в самое ухо. Светло-голубые глаза гостя расширились, он закусил губу.

— Деньги большие, — согласился Талхар. — Но результат того стоит. Впрочем, сумму можно уменьшить… Видите ли, господин Геллерт, мы хотим вывести наше семейное дело на новый уровень. Заняться добычей суб-элементов. Но завоевать место на этом рынке без содействия больших концернов практически невозможно.

— Что конкретно вас интересует? — Геллерт вмиг превратился из взволнованного просителя в расчётливого дельца.

— Это с вами обсудит мой сын. Завтра, если не возражаете. А пока в знак нашей дружбы…

"Лаборант" уложил самое большое яйцо в подарочную коробочку, выстланную мелкой стружкой, и почтительно поднёс гостю.

— Прошу учесть, господин Геллерт, — мой шеф заложил свою аккуратную ладонь за борт пиджака, — молодильное яйцо это всё-таки не молодильное яблоко. Яблоко, будучи сорванным, сохраняет свои свойства сто лет. Яйцо надо употребить в течение полугода, причём, чем раньше, тем лучше. Но есть особый момент!

Он поднял вверх палец, опережая открывшего было рот гостя. Тот наверняка собирался заверить, что съест яйцо хоть сейчас.

— Так вот, если употребить содержимое яйца просто так, вы получите лет пятнадцать здоровой активной жизни. А максимальное омоложение наступит при одном условии…

У Геллерта дёрнулся глаз.

— И это условие — недавняя смерть кровного родственника, причём близкого. Матери, сына, брата, в крайнем случае дяди или бабушки. Кузен уже не подойдёт. Эффект компенсации, так сказать. Причём между смертью и приёмом яйца должно пройти не больше трёх месяцев.

Я слушала Талхара с оторопью. Геллерт всё больше мрачнел.

— Смерть должна быть естественной? — резко спросил он.

Ох…

— Неважно. Это может быть несчастный случай… Что угодно. Желаете отказаться от сделки?

Тадеуш Геллерт медленно покачал головой.

— У меня большая семья. Положусь на судьбу.

Глава 12. В своём кругу

Марлена налила мне чаю и усадила к высокому столику у слухового окна, а сама упорхнула за перегородку — "дожимать клиента".

Судя по её горящим глазам, подателей платных объявлений, тем более джеландцев, стены старого чердака, где обитала редакция газеты "В своём кругу", видели нечасто. Может быть, даже впервые.

Этот чердак, вернее малая его часть, переустроенная под жильё, служил чете Шумски-Хардски не только рабочим местом, но и квартирой. Её оставил Харальду двоюродный дед, перебравшийся в Джеландию ещё сорок лет назад.

— Не беспокойтесь, — прозвучал из-за перегородки звонкий голос Марлены, — в суб-версии объявление выйдет уже завтра, а в печатном виде — в конце недели. Вот увидите, отклики пойдут сразу же! Вы уверены, что не хотите дать свой ком-код?

Мужчина отозвался тише, но я расслышала:

— Предпочту держать связь через редакцию. Знаете, не хотелось бы отбиваться от назойливых претенденток, — он развязно хохотнул.

Марлена поддержала его задорным смехом. Куда денешься — "клиент".

Я пила чай и глядела в большое круглое окно, любуясь осенними красками на крутом косогоре.

После объявления независимости в Чуддвиле случился строительный бум, каждый клочок земли в центре был на вес золота, и какой-то ловкач добился разрешения на застройку оврага, оставшегося на месте пересохшей речки Текучки. Он собирался возвести десять пятиэтажных домов. Когда власти опомнились, в семи из них уже жили люди.

Речка пересохла, а грунтовые воды остались. Здания всё время подтапливало, квартиры в них дешевели. Десть лет назад будущий муж Марлены выиграл конкурс молодых изобретателей и на премию купил жилой чердак в одном из этих домов. Вскоре у соседней пятиэтажки обвалилась стена. Никто не пострадал, но пресса подняла шум. Новый мэр из клана Сантимелей сказал: "Чуддвиль достаточно богат, чтобы решить эту проблему раз и навсегда", — и пообещал новые квартиры всем жильцам.

Когда слом был в разгаре, подали голос защитники городского наследия, усмотревшие в овражных домах уникальные образцы позднего джеландского "нового стиля". В результате два последних дома остались стоять. Власти отвели воды, укрепили фундамент и полностью реконструировали архитектурные "шедевры", потратив на это в три раза больше средств, чем на расселение первых пяти домов. В овраге разбили парк.

Так Харальд Хардски стал владельцем элитной недвижимости в тихом зелёном уголке исторического центра.

Сам счастливец не выходил из "аппаратной", трудясь над своим ненаглядным сверхпроектом Вездесущей Всеобъемлющей Волны — или "утопической бредятины", как выражалась его любящая жена.

Марлена, легка на помине, как раз выплыла из редакторского закутка под ручку с "клиентом".

— Вам чай или кофе, господин Пик?

Забавная фамилия для мужчины с комплекцией мордобойца-тяжёловеса — пиджак на плечах так и топорщится, нос сломан. Галстук на месте, но верхняя пуговка под ним расстёгнута. Видно, трудно найти воротничок по размеру на такую шею. А взгляд… Знакомый взгляд. Цепкий, холодный, опасный. Так умел смотреть Мэт Даймер при исполнении — и его коллеги в Бежене. Так смотрел Гинт Ругински, он же Ругги Тачка. И что-то мне подсказывало: в допросной место господина Пика будет с той стороны стола, где пристегивают наручники.

Господин Пик взгромоздился на соседний барный стул, принял в волосатую лапу кофейную чашечку. В благодарность облобызал Марлене ручку, довольно изящно, надо признать, и воззрился на меня. Кусочки свинца, глубоко сидящие в его небольших глазницах, подёрнулись масляной поволокой.

— А вы здесь тоже с объявлением?

— Симона наша внештатная сотрудница, — отрекомендовала меня подруга.

— Мик, к вашим услугам, — господин Пик был явно не прочь и мне ладонь обслюнявить, но я спрятала руки под столик. — Я всегда знал, что татурские девушки самые красивые! Что вы делаете сегодня вечером, Симона?