Жена без срока годности
Шрифт:
— И показывать мужику ноги… — закончила она уже со смехом.
И я не удержалась — расхохоталась в ответ.
— А то он меня в бассейне не видел!
— Марина, ну не будь дурой! Это повод надеть платье! Он же европеец! У женщины в платье даже походка меняется.
— Он видел меня в сарафане…
— И в шлепках! Ты же понимаешь, о чем я говорю! У тебя повод побыть целый вечер женщиной! Не упусти его. Я про повод! — снова хохотала Романна. — Сделай это для себя. Вообще всегда нужно делать все исключительно для себя. Соблазнить Сунила — это тоже для себя. Ну… Для тебя! — жестикулировала она
Благо в начале декабря вечерами уже прохладно. Платья на выход у меня никогда не было, но нашлась рабочая юбка, купленная для прохождения собеседования два года назад. Ну и свитер — тонкий. На тонкую майку — простую, потому что ее все равно, кроме меня, никто не увидит.
Тогда я накрасилась — пожалуй, впервые с переезда в Штаты. От природы темные ресницы и брови и так дарили довольно яркости лицу, а косметика сейчас добавила моему внешнему виду торжественности. В церковь же иду!
Наряжаться нельзя было еще и из опасения большого контраста со своим спутником. Сунил мог явиться в привычной полуспортивной офисной одежде. Повезло — он тоже был в джемпере. Из-за погоды, точно ведь не из-за свидания. В Стэнфорде мы вдвоём ещё не были, так что я не отказалась от экскурсии по ночному кампусе. Мы посмотрели подсвеченный сад из кактусов возле мавзолея основателей университета, прогулялись между бронзовыми статуями Родена, посмотрели, как снаружи выглядят знаменитые витражи церкви.
Рождественская музыка сама собой вывела разговоры на рождественскую тему. Сунил спросил о планах на праздники. Планов не было. У нас не сделали привычного шатдауна, когда фирма дарит работникам пару дней между Рождеством и Новым годом.
— Я не особо расстроилась, — говорила я уже в ресторане. Итальянском с обычной пастой и пиццей. — Все равно ребенок маленький, чтобы куда-то с ним ехать.
— А домой к родителям? В зиму?
Домой? После этого вопроса я впервые осознала, что мой дом теперь здесь. Окончательно и бесповоротно.
— А у меня нет там семьи.
Пришлось рассказать, как мама оставила меня бабушке ради второго мужа. Даже на свадьбу не приехала. И денег на мое содержание не высылала. Ну а папу я никогда не знала. Может, жив. Может, нет. Ни разу не объявился.
— Я как программистом стала? Школьная учительница по информатики верила, что за программированием будущее. И раз у меня получается писать на бэйсике… Помнишь такой язык?
Сунил кивнул.
— Я даже ассемблер до сих пор использую.
— Ну вот. Ты понимаешь, о чем я… — улыбнулась я вовсе не соблазняюще, а довольно, как ребенок. — Мы жили с бабушкой очень и очень бедно. Учительница сказала, что это мой шанс никогда не зависеть от мужчины. Тогда я не понимала, о чем она говорит. Мне просто хотелось денег. Ну и куда-то поступить в то время было очень сложно, а у учительнице были связи. Только пришлось подтянуть физику. А вообще меня покорил Виндоус и мышка, которые стояли у неё на компьютере… С нашими допотопными машинами это американское чудо не шло ни в какое сравнение. И мне безумно захотелось купить себе домой ПэКа… Теперь у меня аж два рабочих, — почти рассмеялась я.
— Ты не общаешься с мамой? Совсем?
Я кивнула.
— Бабушки нет и смысла ехать туда больше нет никакого.
— Но отец Алекса, как понимаю, вернулся в Россию? Или он приезжает сюда навестить сына?
Замешательства не было. Даже секундного.
— Мы не общаемся. Вообще не общаемся.
Дальнейших расспросов не последовало. Да я, наверное, ничего бы больше и не рассказала. Было неловко на первом свидание обсуждать бывшего… Впрочем, когда у тебя ребенок дома, то свидание уже не совсем и свидание…
— Ты была в Германии?
Вопроса я испугалась. Испугалась, что он вдруг пригласит меня к себе на Родину. Ну а вдруг?
— Я нигде не была до Америки. И после тоже. Мне виза везде нужна и вообще мне надо уже русский паспорт обновить. Так что будем путешествовать, когда Алекс подрастет и я стану гражданкой. А ты поедешь на праздники домой?
— Нет. Не люблю мокрый снег.
— А вообще снег любишь?
— Люблю.
— А я Алексу так ни разу и не показала снег. Боюсь ехать в горы одна. Ни разу не водила в снегу. И точно не сумею надеть на колёса цепи.
— А с друзьями скооперироваться?
— Все как-то семьями отдыхают, — не почувствовала я заранее подвоха. — Не хочу никого стеснять…
— Отвезти вас в горы? Сколько Алексу? Четыре? — добавил Сунил быстро, будто испугался моего возможного согласия.
— Да, недавно исполнилось. Скоро в школу.
— Пора на лыжи вставать. Не думаешь?
— Я сама не умею, — попыталась я свести все к шутке.
Но Сунил не шутил.
— Там и для взрослых уроки есть. Ты же в Калифорнии живешь, разве можно не уметь кататься на горных лыжах?
— У меня не получится.
— Вот и посмотрим.
Вот и посмотрели…
Андрей прислал не адрес, а ссылку на выбранное им кафе. Недалеко идти. Даже ужасно близко. Успокоиться не успею, зато не запыхаюсь. И так дышится с трудом. Поправила волосы. Краска свежая, не отличишь от своих — бывших. Хотя нет, рыжеватого отлива раньше не было. Но увидимся мы при искусственном освещении, так что этой перемены Андрей во мне точно не заметит. Вот прическу сменила — уж простите, после сорока длинные волосы редко у кого смотрятся опрятно. В основном патлы старят. А я пытаюсь выглядеть моложе хотя бы потому, что в рабочей группе у меня нет никого старше тридцати: так уж вышло. И дома молодежь. Ну и Романна в силу специфики профессии не забудет заметить, где и что, а главное как, мне следует подтянуть прямо сейчас.
Вот сейчас я могу расслабиться — не считать калории, все лишнее сожрет стресс. Да и вообще в путешествиях все худеют, даже если обжираются, а я последние два дня толком, можно сказать, и не ела. А в чашечке черного кофе без сахара всего-то две калории.
Две секунды я смотрела на себя в упор: ты выглядишь прекрасно, как выглядят только женщины, подле которых находится любящий мужчина. Что ж, за год разлуки с Сунилом я не успела растерять семейную красоту. А что Андрей? Ну, с ним я была красивой в силу возраста. Было ли мне с ним плохо? Нет, с ним не было. Без него — стало, да и то ненадолго. Собственно перед разводом мы с Сунилом поблагодарили друг друга за прекрасные двадцать лет, проведенные вместе. С Андреем просто не было такого прощания, вот мы и не сказали друг другу добрых слов. Пришло время нарушить молчание?