Жена чудовища
Шрифт:
Незадолго до этого Валантен дал Тьяне кожаный футляр для бумаг с документами, нужными в дороге, и там был поручительный лист для любого банка в Грете — чтобы при необходимости она могла получить деньги под поручительство Айдов.
— Зачем мне это нужно? — удивилась она.
— На всякий случай, — отрезал он, — ты моя жена. Хотя, тебе и так не откажут.
А еще раньше у них была очень длинная ночь, когда они оба не спали, Тьяна в лучшем случае задремала ненадолго перед самым рассветом. Они любили друг друга упоительно долго, время остановилось, море сдержанно шумело, а россыпям бесконечно далеких звезд на небе еще меньше было дела до какого-то там времени.
Когда Тьяна шутливо попросила пощады, то получила лишь легкий укус в шею и убедительный ответ:
— Зачем тебе высыпаться сегодня, моя леди? За четыре дня в карете отдохнешь и выспишься.
— Ты не хочешь отпускать меня? — она обвила руками его шею.
— Не хочу, — его язык привычно прошелся по ложбинке между ее грудями.
— И решил сделать так, чтобы я не могла переползти порог? — забавлялась она.
— Нет, ты уедешь. Я отнесу тебя до кареты, в крайнем случае. Решено так решено, скучать так скучать…
И вот она, ее карета, большая, удобная, объемные сундуки пристегнуты к задку. Герб Айдов на дверке, подчеркнут волнистой белой линией — потому что она супруга младшего Айда. Вообще, когда Айды покидали Нивер, карету подавали в главному входу, здесь был не тот случай. Тьяна невольно подумала, что наверняка в Верхнем мало кто знает об ее отъезде, если вообще кто-нибудь знает. Но это, наверное, только к лучшему.
Кучер поклонился им и тут же полез на козлы. Двое грумов, один уже услужливо распахнул дверцу.
Конечно, не думала же она ехать вдвоем с Энной. С тремя верными Айдам слугами-мужчинами можно ничего не бояться. И браслет Хойра на руке, утром она не забыла его надеть. А вчера сняла, и в эту их последнюю ночь не закрывалась от Валантена защитным браслетом.
Последнюю ночь… Подумав так, она невольно поежилась. С чего бы? Да, расставаться грустно, но люди иногда расстаются, чтобы потом встретиться опять. И сердце как будто защемило — но это потому что грустно.
Валантен обнял ее сзади, тихо сказал, нагнувшись к уху:
— Зато ты теперь опять привыкнешь в мужчинам, не похожим на меня.
Она оглянулась, быстро взглянула ему в глаза, отрицательно качнула головой.
— Зато никто и никогда не понравится мне больше тебя. Это я обещаю.
А он в ответ засмеялся, тихим глухим смехом, и отвел взгляд. И обнял ее на прощание, притиснул к себе.
И она села в карету, за ней — Энна, один грум заскочил за козлы, другой сел на запятки кареты, и кучер щелкнул кнутом.
Проводы не должны быть долгими, и тем более грустными. Тетя Элла постоянно об этом твердила, Тьяна была с ней согласна.
Они уже больше часа как проехали Ниверсолл, когда кучер вдруг натянул вожжи и сердито что-то крикнул, карета дернулась и стала останавливаться.
— Ой, что такое? — Энна выглянула в окошко, и тут же недоуменно взглянула на Тьяну, — миледи, там… та самая ваша…
На обочине стояла гадалка с бубном за плечом, худенькая, с длинными распущенными волосами. Теперь она была в другом платье, в старом, холщовом, которое когда-то, наверное, было ярко-красным.
Маленькая колдунья Эль.
Тьяна, не раздумывая, распахнула дверку кареты, позвала:
— Эль, иди сюда!
Два раза приглашать не пришлось, девушка резво запрыгнула в карету, села напротив, рядом с Энной, которая сразу же отодвинулась в дальний угол.
— Доброе утро! — поздоровалось гадалка, — а я вас дожидалась.
— С чего бы, если я сама не знала, что уеду? — усмехнулась Тьяна, — или к тебе вернулся дар?
— Если бы! — Эль поерзала на мягком диване, устраиваясь удобнее, — я просто вчера поднялась к конюшням, узнать, не едет ли кто до Ниверсолла. Устала идти, решила, может, хоть на запятках подъеду немного. Вот и услышала, конюхи говорили, что назавтра-де нужна четверка в карету для леди Айд. А дальше понять было легко.
— Вот и теперь ехала бы на запятках, тебе там и место, — недовольно пробурчала Энна.
— Как прикажет леди, — хитро улыбнулась маленькая колдунья.
— Эль поедет с нами, — решительно сказала Тьяна, — хоть до самого Предгорья. Ты куда путь-то держишь, Эль?
— До Предгорья мне подходит, — довольно согласилась девушка, — а оттуда и домой отправлюсь, ненадолго.
— Хоть переоделась бы тогда, — продолжала вредничать горничная, — это же надо, гадалка лохматая, и в карете с самой леди Айд!
— Уймись, Энна, — попросила Тьяна, — леди Айд не против лохматой гадалки. Захочет Эль сама — переоденется.
Тьяна, как ни странно, сразу поняла настроение Энны, та просто взревновала. Это ведь она долгой службой в Нивере заслужила и свое положение, и благосклонность леди, и право ехать в карете, а бродячим гадалкам в карете не место, на запятках их подвезти — еще куда ни шло. Бродячих гадалок не обижали, не принято это было, но и приближать к себе их тоже было не принято, а скорее, они сами к этому не стремились. Принято у них своими ногами бродить где вздумается — вот и пускай. А эта, нахалка такая, дожидалась карету леди Айд, чтобы та ее подвезла! Да еще и дара, говорит, нет, зачем такая вообще нужна?
Тьяна, устроившись среди подушек, сквозь дрему слышала тихие препирательства горничной и гадалки, причем Эль, судя по голосу, больше шутила и забавлялась. Потом, кажется, начала гадать Энне — видимо, не совсем пропал ее дар, а может, для некоторых гаданий он и не нужен. Это примирило горничную с ее присутствием, или просто той надоело дуться, все же она была доброй по натуре девушкой. А Тьяна очень хотела спать, и проспала несколько часов, ее разбудила Энна, когда кучер впервые остановил лошадей у придорожного трактира. Пара часов отдыха — и опять ехать до самого вечера…