Жена чудовища
Шрифт:
— Чудовища… лорда Айда нет в Нивере, с тех пор как он бежал, миледи. Говорят еще, что смерть герцога его рук дело.
— Ох, нет, — прошептала Тьяна. — Это уже полная чушь!
— Благодарю, эсс, — сказал колдун, — к главному крыльцу, да, миледи?
Ей было все равно, куда.
Эль и та травница в Аттаре!
— Прошу прощения, миледи. Вы в радостном положении? — тихо спросил колдун.
Тьяна быстро кивнула.
— Откуда вы знаете, эсс?
Потому что эсс Кален ни разу не осматривал ее, водя вокруг стеклянным кубиком, как это часто делал Хойр и другие колдуны.
— Вы сейчас прижали руку к животу, — пояснил он, — очень характерный жест.
— Ах, да, — она поспешно опустила руки.
Вскоре полусотник, взволнованный и бледный, подъехал опять, и сообщил, явно с усилием выталкивая из себя слова:
— Чудовища… лорда Айда нет в Нивере, с тех пор как он бежал, миледи. Говорят еще, что смерть герцога его рук дело.
— Ох, нет, — прошептала Тьяна. — Это уже полная чушь!
— Благодарю, эсс, — сказал колдун, — к главному крыльцу, да, миледи?
Ей было все равно, куда.
— Послушайте меня, миледи, — попросил эсс Кален. — Я клятвенно обязан был защищать вас, пока не сдам на руки герцогу. Это серьезное обязательство. Так или иначе, я буду вас защищать. Поэтому прошу, следуйте моим советам, это важно. Вы слушаете внимательно?
Она кивнула.
— Был приказ от Тайного совета вас задержать. Потом — приказ доставить в Нивер. Скорее всего, в ближайшее время вас ждет встреча с дознавателями, и, самое меньшее, придется поклясться на пламени, что ничего не знаете о преступных замыслах вашего мужа. Позвольте взглянуть на ваш защитный браслет, миледи.
Тьяна протянула руку с браслетом, эсс Кален незаметно, как фокусник, извлек откуда-то маленький стеклянный кубик и помахал вокруг браслета, удовлетворенно кивнул.
— Очень хорошо сделано. Не снимайте на допросах и во время клятвы, он это позволяет. Не берите в руки никакие дополнительные артефакты. Я буду с вами, и отойду, только если вы прикажете — не приказывайте. Я пресеку любую попытку воздействовать на вас. Дознаватели иногда так делают, чтобы упростить себе жизнь. К тому же, неосторожные воздействия могут повредить вашему положению. Оно уже известно кому следует?
— Нет, — качнула головой Тьяна, — это потом. Я хочу сначала осмотреться.
— Вероятно, это правильно, миледи. И еще. Лучше я скажу вам это сейчас.
— Позвольте, эсс, — она вытащила из шелковой сумочки мешочек с травами и вдохнула его пряный запах, потом еще раз.
Очень захотелось.
В руке колдуна опять появился стеклянный кубик, он помахал им около мешочка.
— Это «помощник матерей» с кавелью. Хорошая вещь, месяца через три-четыре замените на свежий. Вы успокоились? Слушаете меня, миледи?
— Да, эсс. Что еще ужасное вы хотели мне сообщить?
— Здесь отчет дознавателей из Скарата, подписанный его светлостью графом, о падении вашей кареты, — он показал на кожаный футляр для бумаг, который висел у него на шее. — Причину нашли, видите ли. Это заколдованный порошок под попоной одной из лошадей. Собственно, остальные лошади попали в реку, и порошок могло смыть. Тот же порошок был найден в кафтане грума, который спасся. И он признался, что его подсыпал.
Еще одно потрясение. Грума звали Кей, совсем молодой, сероглазый, очень почтительный с ней. И — он?.
— Почему он это сделал?
— Он утверждал, что это был приказ лорда Айда, и он не врал, что проверено.
— Нет, — замотала Тьяна головой, — нет…
— Этот человек повесился в тюрьме на следующую ночь. На веревке, которую соорудил из лоскутов свое рубахи.
Это все было уже чересчур.
— Это ложь, — сказала Тьяна, — он лгал.
— Отчет очень подробный, и там указано на такую возможность. Проверка на правдивость была самой поверхностной, и известно, что грум перед отъездом из Аттаре почти всю ночь провел в городе. Ушел из гостиницы с молодой женщиной, ни у кого, конечно, не возникло вопроса, зачем. Вот только женщина эта прежде в гостинице не появлялась. Конечно, поначалу предполагалось ехать другой дорогой, но — вспомните ту другую. Там камни и пни. Вам и в том случае было бы несладко.
— Это ложь, — повторила Тьяна, — пожалуйста, не отдавайте никому этих бумаг!
— Невозможно, миледи, — нахмурился колдун, — и вот еще: дознаватели, скорее всего, увидят в вас не сообщницу, а еще одну жертву. Пока это не плохо. Вы слышали, что сказал тот вояка? — он махнул рукой в сторону окна, — в смерти герцога тоже почему-то обвиняют лорда Айда. Мы приехали. Хотите посидеть и собраться с мыслями?
— Хорошо, что он сбежал, — вздохнула Тьяна, — все ведь еще может поменяться.
— Это так, миледи.
— Пойдемте, эсс, — решила она, — незачем тут сидеть!
Но, пожалуй, никогда еще она не поднималась по этой лестнице так медленно. Эсс Кален шел позади, приотстав на полшага. Люди, которые попадались навстречу, все были в трауре. Горничные в черных передниках и черных повязках на головах, у слуг-мужчин — черные банты на лацканах кафтанов. Тьяну слуги узнавали, хоть и не все, кланялись, смотрели, как на привидение. Неудивительно — она почти год не показывалась в Верхнем.
Главный зал был заполнен, как на большом приеме. Всюду шуршал черный шелк дорогих платьев, черные кружева — много кружев, оборки и складки, сдержанно сверкали драгоценности. Драгоценностей было мало, и никаких бриллиантов и жемчуга, ничего яркого, но — черные агаты, немного рубинов, гранатов и изумрудов, по одному-два украшения к наряду — это уместно. Это было похоже, как если бы розы в саду все до одной перекрасить в черный цвет, драгоценности сошли бы за капли росы. В таком черном саду и роса не должна быть чистой и прозрачной, не должна сверкать…