Жена чудовища
Шрифт:
— Куда вы подевались? — спросила Овертина недовольно.
— Я только что познакомилась с котами, — сказала Тьяна, что заставило всех, кроме герцогини, удивленно переглянуться.
Овертина улыбнулась — она поняла.
— Мне доложили о содержании отчета из Скарата, — сказала Овертина, — Тин, вы будете просто дурочкой, если этому поверите. Валантен скорее прыгнет в пропасть вместо вас, это же ясно.
— Благодарю вас, — вздохнула Тин, — я рада, что кто-то еще не верит в вину Валантена. И я рада, что вы верите мне.
— Что значит — верю вам?
— Не упрекаете больше в притворстве. Даже утешаете.
— Тин, после того, как вы прожили с Валантеном год, вас странно упрекать в притворстве, — Овертина слабо улыбнулась, — какие бы ни были ваши чувства друг к другу, они устраивают Валантена. Значит, больше это никого не касается. Да и, теперь — какая разница?.. — она пожала плечами.
В дверь стукнули, зашла горничная с подносом, на котором стояли стаканы с вином и откупоренная бутылка, и поставила все это перед герцогиней. Овертина взяла один из стаканов и стала пить, залпом, как воду.
— Овертина, прекрати это! — Трайверин подошел и забрал у нее стакан, в котором вина осталось на сомом донышке.
— Зато это проверенное вино, — с усмешкой возразила она, — Хойр запретил мне пить в зале, хотя там тоже проверенное. Я так устала. Не могу больше.
— Овертина, — он слегка погладил ее по щеке, — держись.
Тьяна отвела взгляд. А колдуны оба остались совершенно невозмутимыми. Кто на них вообще внимание обращает, на семейных колдунов?
— Да-да, я знаю, сохранять достоинство! — насмешливо заявила Овертина, отстраняясь от руки виконта, — закат уже скоро, и я буду воплощением достоинства! И пусть дорогие родственники переругаются в очередной раз — я даже не стану их слушать. Тин, я могу поинтересоваться, какие у вас планы? Хотя, у нас с вами есть целый месяц, чтобы придумывать планы. Но, все же?
— Мой сын родится в начале весны, — сказала Тьяна, сообразив, что тянуть с важным признанием больше не стоит, — надеюсь, что к этому времени его отца перестанут в чем-либо обвинять. Все мои планы будут связаны с этим. Надеюсь, и ваши тоже, миледи.
Овертина медленно подняла голову, посмотрела на Тьяну. Собственно, теперь на нее смотрели все.
— Вы хотите сказать, что беременны? — уточнила она.
— Да.
— И вы покинули Нивер… беременной? Какое безумие.
— Я тогда не знала об этом.
Хойр уже подскочил, и водил вокруг Тьяны стеклянным кубиком.
— Менее четырех недель, — заявил он наконец, — но да, несомненно, это случилось!
Овертина перевела дух, и глаза ее посветлели.
— Но это меняет все! — воскликнула она, — о, теперь я с удовольствием жду заката! Тин, не выходите больше в зал. Поберегитесь. И не разговаривайте с дознавателями. Только в моем присутствии! И… мы это решим. Один из наших котов не скрывает, что тратит на колдунов тысячи дреров в год, а другой — официальный попечитель колдовской школы!
— Какие коты, Овертина?! — воскликнул ее «брат».
— Все члены нашей гильдии уважают закон, миледи! — не преминул возмутиться Хойр, на что никто не обратил внимания.
— Как бы они этого ни добились, они ничего не получат! — прошипела герцогиня, сама на миг превратившись в злую кошку.
Она схватила бутылку с вином и швырнула ее в окно.
За торжественным моментом объявления нового герцога, точнее, за тем, как рухнули надежды некоторых котов, Тьяна наблюдала из той же комнаты, где недавно беседовала с дознавателем. В дырку в картине все было прекрасно видно. Сначала ей пришлось полюбоваться, как виконт Грай и другой претендент, имени которого Тьяна так и не узнала, стоя друг против друга, обменивались длинными и уже немного угрожающими фразами. Нежная леди Аустра при этом замерла за спиной супруга и улыбалась так, словно наблюдала за ссорой двух конюхов и ее это чрезвычайно развлекало.
Леди Овертина вошла в зал под руку с высоким, прямым, как палка лордом-сенешалем его величества — кто это, Тьяне объяснил Хойр. Лорд-сенешаль прибыл представлять короля на похоронах и поминальной церемонии, потому что у короля нашлись важные государственные дела. Что ж, неудивительно — у короля и должно быть много важных государственных дел. Овертина шла прямая, стройная, грациозная — она воплощала собой то самое достоинство, которого некоторым заметным персонам здесь так не хватало. Не выпуская руки сенешаля, она поклонилась низким придворным поклоном всем присутствующим, и сказала громко:
— Благодарю вас всех за то, что прибыли в Нивер разделить нашу скорбь, — и голос ее ломко дрогнул.
Все люди в зале тоже склонились в поклонах. А на золотистом паркете перед герцогиней лежали розовые пятна — в небе ярко полыхал закат.
Виконт-наследник выпрямился и выпятил грудь, леди Аустра подошла и встала с ним рядом, а второй «кот» уже открыл было рот, но леди Овертина повернулась к сенешалю.
— Милорд, я должна сообщить вам, что будущий герцог Нивер, наш племянник и законный сын лорда Валантена Айда и Тьяны, леди Айд, появится на свет будущей весной. И тогда, я надеюсь, все здесь присутствующие разделят с нами эту радость. А пока я, Овертина Айд, вверяю всех нас в руки Всевышнего, а также заботе и великодушию его величества! — и она грациозно опустилась перед лордом-сенешалем на одно колено.
Зал ахнул. Старик-лорд тут же простер над Овертиной руки — видимо, это символизировало королевскую заботу и великодушие.
Дальше Тьяна смотреть не стала. Хотя, может быть, толпа, обманутая в своих ожиданиях — это и забавное зрелище.
А ее Валантен был неизвестно где. И как же жить теперь, здесь — без него?.
Глава 49. Маленькая беседа на ночь глядя
Без Валантена ей было плохо. Это особенно стало понятно, когда возбуждение, вызванное всеми событиями дня, немного улеглось. Пришлось осознать, что теперь она обречена на одиночество В Нивере, и надолго. Когда она ляжет в эту просторную, широкую кровать — не получится прижаться спиной к большому и теплому телу Валантена. И она будет все это время трястись от страха — за ребенка, за него. За себя — все же не так сильно, как ни странно. Страх за себя парализует, хочется забраться в темную норку и сидеть там. А ей хотелось действовать, что-то делать, чтобы привести в какой-то порядок свою… нет, их с Валантеном жизнь. Вернуть обратно хотя бы то, что еще недавно было обыденностью.
Чтобы просто жить. Не бояться. Чтобы растить сына. Чтобы Валантен и дальше занимался верфями, разбивал и топил игрушечные кораблики, искусно сделанные с соблюдением точных размеров и пропорций — ради того, чтобы настоящие корабли, построенные на Ниверской верфи, становились лучше.
Валантену двадцать семь лет. Но по отношению к жизни, по умению жить ему лет тринадцать-четырнадцать, наверное — во всем, что не касается строительства корабликов, и…
Да она сама, Тьяна Айд, в свои девятнадцать лет казалась себя старше Валантена. С некоторых пор. Нет, конечно, поначалу, оказавшись с ним в постели…