Жена чудовища
Шрифт:
— Овертина, любовь моя, — утомленно сказал герцог, — он уже столько раз мог выбросить вас в окно, что я не беспокоюсь. Но я тоже прошу вас всячески избегать… эээ неосторожных высказываний в адрес нашей невестки. Ведь она может стать матерью наследника. Прошу вас, отдохните как следует и будьте опять веселой и счастливой.
Еще какие-то голоса, шум… Слышно было, как удалилась Овертина.
Если некоторое время назад Тьяна прикидывала, как тихонько сбежать, чтобы не скрипнуть половицей, то теперь она сидела, не шевелясь, и ждала, что они скажут еще.
Подслушивала, да. Неподобающее для леди занятие. Для воспитанной эссины тоже неподобающее.
И сейчас вернется Уна, уже вот-вот, наверное.
— Ты навестишь жену сегодня? — спросил герцог.
— Не собирался. А что?
Чуть хриплый, негромкий голос Валантена, и приятный, раскатистый баритон герцога.
— Почему не собирался?
— Ты малец несмышленый, чтобы я тебе такое объяснял, а, старший братец?
— Просто миндальничаешь? Других причин нет? Ну и зря тогда. Не такая она нежная фиалка. По крайней мере, не желает такой казаться, а?
— Брат. Я женился лишь потому, что это нужно тебе, — четко, раздельно сказал Валантен. — Только поэтому.
Но тебе не нужно говорить мне, что делать с женой.
— Я и не собираюсь. Я лишь хочу услышать о ее беременности хотя бы к Новогодью. Постарайся.
— Постараюсь.
Это было лишь для мужских ушей. Тьяне казалось очень странно слышать, как о таком, так деловито и откровенно, говорят мужчины. Не нужно ей было вообще сюда приходить…
Подумаешь, книги.
— Не задевай Овертину лишний раз. У нее теперь мигрень чуть ли не ежедневно.
— Я ее задеваю? Я сидел тихо, как мышь под метлой…
— Как считаешь, для нее действительно так мало значит твой вид, или она такая умелая комедиантка? — продолжал герцог, теперь, конечно, имея ввиду Тьяну. — Многие ждут, когда же она себя выдаст, хоть чем-нибудь. И когда они все уже разъедутся, наконец?
— Я не знаю, — сказал Валантен. — Брат, отстань, а? Тебе что, тоже любопытно?
— Мне все равно. Пусть я узнаю о ее беременности к Новогодью. И достаточно.
Они ушли, кажется. Стало тихо.
Итак, он не собирался увидеться с ней сегодня. Потому что. У него есть свои соображения, о которых старший брат, видимо, должен догадываться. И он миндальничает с ней, как с фиалкой. А она то ли не фиалка, то ли комедиантка.
В сущности, она ведь не услышала ровным счетом ничего действительно нового или неожиданного. Все это она знала изначально, или могла бы догадаться.
Но… как глупо, что она попросила у него розу, одну, но из его рук. Решила поиграть. Но она так мало смыслит в правилах этой игры!
Зачем?..Не надо придумывать то, чего нет. Не надо усложнять. Пусть будет что будет, вот и все. Согласно подписанному договору. Наследник для Айдов…
Брат скоро вернется домой. Хорошо бы им увидеться. Но…
Ничего, увидятся когда-нибудь.
Уна вбежала, веселая, довольная.
— Тьяна, простите, простите. Я задержалась. Приехал Эркан, ненадолго, — она понизила голос почти до шепота, — мы поговорили немного. Он надеется. Он почти уверен. Тьяна, неужели это возможно?
— Надеется, что помолвка с принцем расстроится?
— Да.
— Наверное, раз он уверен, — пробормотала Тьяна, — Я очень рада за вас.
Она так и продолжала держать в руках одну из книг, уже забыла, какую.
— Вы выбрали книгу, — заулыбалась Уна, взглянув на обложку, — о, я одобряю. Там привезли бальное платье, я тоже хочу посмотреть, можно?
— Можно, конечно. Пойдемте.
Кто бы мог подумать, что примерять новые платья так быстро надоедает?..
Да, и не стоит все-таки леди подслушивать чужие разговоры. Это только портит настроение, а толку никакого.
Глава 10. Еще один шаг..
Бальное платье было, конечно, очень красивым, но оно не так понравилось Тьяне, как те, которыми занималась эссина Витола. Но это было несправедливо по отношению к платью, конечно. Тьяна о таком наряде и мечтать не могла еще месяц назад. Хотя, чего там месяц — несколько дней.
Когда парикмахер закончил возиться с ее прической и ушел, леди Фан, наблюдающая за всеми бальными приготовлениями, отпустила горничных. Сама она тоже была полностью готова — ей на это требовалось удивительно мало времени.
— Что с тобой, девочка? — она подошла, положила руки на плечи Тьяны. — Что тебя огорчило?
— Ничего, тетя. Это глупо, поверь.
На этот раз ее волосы слишком сильно стянули, заколов шпильками. И следовало сказать об этом сразу, чтобы быстро поправить… она отчего-то не сказала. Теперь уже не поправишь, но ничего, ощущение неудобства скоро должно пройти. К этому привыкаешь.
— Эсс Хойр утверждает, что мы, женщины, хотим, чтобы нас любили. Даже если не собираемся любить сами, — сказала она.
— Может быть, и так, — тетя посмотрела с интересом, — он полагает, что мужчины этого не хотят. Ладно, его право. Но при чем здесь твоя грусть?
— Я не знаю. Правда, не знаю.
— Ты усомнилась, что твой муж полюбит тебя? Сама же при этом любить не собираешься, и считаешь, что тут ты в своем праве? Да, есть отчего огорчиться.
— Тетя, я разве говорила такое?
— Ты ничего не говорила. Скажи, и, может быть, сама поймешь, отчего расстроена.
— Я их случайно подслушала… — и она быстро пересказала все, это оказалось несложно, потому что запомнила она почти дословно.