Жена чудовища
Шрифт:
И не хотела, а запомнила.
— Так. Девочка, твой муж нравится мне все больше, — с улыбкой сказала леди Фан, — а что тебя огорчило, я не поняла. Так что же? Просто то, что они говорили о тебе? Или то, что сказала герцогиня? Но я пока не ждала бы от нее чего-то иного. Сожалею, но это так.
— Я тоже не ждала.
— Значит, твой муж и герцог. Но знаешь, мужчины между собой иногда говорят о женщинах так. Иногда отцы и старшие братья считают себя вправе поучать младших и в этом вопросе. Валантен ведь много младше герцога. Это все достойно улыбки, и не более того, дорогая. К тому же, лорд Айд, как я поняла, не стал откровенничать. Он, как мог, ушел от разговора. Ты разве никогда не слышала, как твои кузены, к примеру, небрежно рассуждают о девушках? Я надеюсь, они не делали этого… слишком небрежно.
— Нет, — Тьяна тоже улыбнулась, — не слишком. Но… тетя, они, то есть Валантен и герцог, обсуждали, посетит он меня сегодня или не посетит. Валантен… не посетит. Но почему он говорил об этом с братом? И… почему?
Леди Фан не выдержала, рассмеялась.
— Но ведь он просто ответил на вопрос. Возможно, потом передумает. Но лучше бы не передумал. Видишь ли, отчего-то недалекие мужчины считают, что если женщине и бывает больно первый раз, то уж во второй он может ни в чем себе не отказывать и она должна испытать восторг. А ведь любая рана должна зажить, и на это обычно нужно больше одного дня. Скорее всего сегодня тебе тоже будет больно, и придется потерпеть, и может пойти кровь. Ты этого хочешь?
Тьяна не ответила, потому что не знала ответа. Вчера ей было не только больно. Было еще кое-что, ради чего она могла бы и потерпеть некоторые неприятные моменты, если бы Валантену, к примеру, этого хотелось. Но… ей, да, не хотелось, пожалуй.
Действительно, так очевидно. А она даже не подумала о самом простом объяснении.
«Ты малец несмышленый, чтобы я тебе такое объяснял, а, старший братец?»
И что имелось ввиду под «миндальничать» и «не миндальничать», теперь тоже стало понятно.
Да, конечно, то, что они говорили вот об этом… О ней…
Тьяна отвернулась, чтобы тетя не видела ее покрасневших щек. Теперь бы еще суметь без смущения посмотреть на герцога.
Впрочем, они ведь говорили не с ней, и не для нее. И о любой женщине можно сказать в точности то же самое. А она… да, она нежная фиалка.
Тетя отошла, присела на край кресла.
— Тин, — тихо сказала она. — Сложно, конечно, судить о том, кого не знаешь. Но вот что я думаю. Любой другой мужчина был бы достаточно хорош для того, чтобы ты с чем-то смирилась, как и любая женщина — по его мнению. Что-то перетерпела. А Валантен Айд, должно быть, полагает… Я хочу сказать, что, возможно, он пытается быть для тебя лучше, чем кто-то другой — хотя бы в том, что в его силах. Он не желает допустить, чтобы тебе с ним было плохо или больно. Если это так, то тебе могли бы завидовать многие женщины, Тин.
Тьяна смотрела недоверчиво.
— Тин, вы пока ничего не должны друг другу, — добавила леди Фан, — кроме того, что написано в договоре.
Радуйся, если можешь, и не придумывай причины огорчаться. А любовь… ее вообще никто и никому не должен. Мало ли чего хочется. Мир стоит на том, что люди помнят свои долги и обязанности, — она встала, подошла к зеркалу, поправила платье, поежилась, словно откуда-то потянуло холодком.
Нет, не потянуло. За окном стоял теплый летний вечер.
Женщина из Зазеркалья вдруг взглянула на нее с упреком, и скорбная складка легла меж ее бровей.
То, что она только что объяснила этой девочке — это ведь правильно?
Ну, да. Нежная фиалка…
Ничего, она повзрослеет. Она и без того не так уж наивна. Но лучше бы ей взрослеть быстрее. Одно дело, выйди она замуж за сына соседей, и совсем другое — вот так. Богатое герцогство Нивер, родство с королевским домом, титул, пусть и недоступный лично ей, но обещанный ее сыну — это все не обещает покоя и безопасности.
Леди Фан было тревожно. И причины ясны, тут и гадалка с бубном не нужна.
Гадалка с бубном. А хорошо бы спросить у такой гадалки. Их ответы трудно бывает понять, но иногда и удается. И леди Фан знает одну такую, у которой точно следовало бы спросить. Конечно, про секреты заклятья лорда Айда тетка Айнора ничего путного не скажет, но это и не интересно. Леди Фан не интересно, во всяком случае.
Только когда еще получится с ней поговорить?..
В дверь постучали. Им пора.
Музыка, волна ароматов, сияние свечей в огромной люстре. Свечи здесь горят так долго, не иначе эсс
Хойр посодействовал. Тетя Элла, кажется, размышляет о чем-то своем. А взгляд герцога — внимательный, и одобрительный, пожалуй.
— Не перестаю восхищаться вами, дорогая невестка, — и это так искренне звучало.
— Благодарю, ваша милость… — и, в ответ на поощрительную улыбку, она поправляется, — Кайрен.
Он ее родственник. Брат мужа — это достаточно близкий родственник. Хотя для нее было бы естественно обращаться к нему официально еще много лет… всегда, может быть. Он герцог Нивер.
Она… она теперь невестка герцога.
Леди Айд приглашают на каждый танец, сначала герцог, потом лорд Нилан, племянник графини Каридан — он не уехал. Это и понятно, зачем ему менять планы?
— Тьяна, позвольте представить вам моего жениха. Лорд Эркан Каридан. Лорд Эркан, это леди Айд, супруга моего брата…
— Миледи, я счастлив. — молодой человек в синем шелковом костюме кланяется.
— Очень приятно, милорд.
Тьяна привычно ожидает еще немного пустых любезностей, но он молчит, рассматривает ее с улыбкой, с осторожным интересом. С немного более осторожным, чем остальные тут. Ему лет двадцать, наверное. или самую малость больше. У него приятное лицо, даже красивое, пожалуй, и серые глаза, а во взгляде, брошенном на невесту — теплая ласка и легкая горечь. А как посмотрит на Уну второй сын короля
Кандрии, кто знает?
— Тьяна, позвольте Эркану потанцевать с вами, пожалуйста. Не надо, чтобы все время со мной…
— Миледи, — он с поклоном протянул ей руку, она подала свою.
Танцевать так танцевать.
Где-то в середине круга, кланяясь в очередной фигуре медленного менуэта, Тьяна так отчетливо ощутила щекотку между лопатками, что едва не обернулась. Потом обернулась, подгадывая, движение к фигуре танца. Напротив, в нескольких шагах картина, изображающая черного дракона над одиноким замком.