Жена для отщепенца, или Измены не будет
Шрифт:
— Проснулась? — заглянул Диньер в приоткрывшуюся дверь — Давай, спускайся. Там старуха завтрак накрыла. В столовой, как и положено. Чего смотришь? Кора, наша новая горничная.
И когда прокрался? Вот хоть убей, а не слышала Эмелина шагов мужа по лестнице! Ступени, хоть и новые, а всё же деревянные. Должны хотя бы раз, а скрипнуть… Но нет.
Вообще, льерда давно подметила, что супруг двигается очень плавно и бесшумно, ровно кот, несмотря на рост и внушительное телосложение.
— Иду, — отозвалась — Сейчас камин
Завтрак оказался накрыт великолепно!
Кора, оказавшаяся вовсе и не «старухой», а просто женщиной в «хороших годах», постаралась на славу.
— Всё готово, льерда Ланнфель, — чинно представясь, склонила она голову — Прошу к столу. Присаживайтесь.
Не торопясь, и немного поговорив с горничной, Эмелина осталась довольна.
Аккуратная, спокойная, рассудительная женщина понравилась Хозяйке. От Коры приятно пахло чистотой, хорошим мылом и слегка фруктовыми духами. Серое, абсолютно закрытое платье, отлично наглаженное, хрустело при каждом движении. Каштановые волосы с лёгкой проседью, уложенные в гладкую прическу, были прикрыты кипенно — белой косынкой, стянутой на затылке в крепкий узел. В речи же и жестах горничной отсутствовали какие бы то ни было признаки нервозности, либо несдержанности.
— На первое время я готова взять на себя работу кухарки, горничной и даже прачки, — тон голоса Коры звучал ровно, и где — то даже напевно — Равно как и небольшую уборку по дому. Конечно, я не маг, за ними мне не угнаться, но… Уверяю вас, пока здесь нет чернявок и прочих, я готова помогать вам, выполняя работу на совесть, льерда Ланнфель. Трудиться я буду от рассвета и до вечера. Ночевать, с вашего позволения, я желала бы также здесь, в первом этаже. В одной из комнат для прислуги.
Поймав взгляд Хозяина, женщина улыбнулась:
— Ах, льерд Ланнфель… Вы снова об этих глупых россказнях малообразованных местных болванов… Мы ведь уже это обговорили, кажется? Что ж, повторюсь. Я не верю ни в «блуждающих духов», ни в прочие страшилки, досточтимые льерды. И посему, оставаться здесь на ночь не страшусь. Кроме того, для меня это разумнее, чем таскаться каждое утро и вечер в деревню и обратно. Семьи и детей у меня нет, так что внезапные отлучки отменяются также.
Эмми просияла:
— Отлично, Кора! Оставайтесь. Думаю, мы поладим.
Новая работница, учтиво поклонившись, тут же удалилась.
— А она образована, — подметила Эмелина, присаживаясь к столу — И такая чистюля… Сразу видно! И разговор такой… ммм… как сказать? Хорошо поставленный.
— Образована, несомненно, — невнятно произнес Ланнфель, уже поглощенный завтраком — Она из Призона, Эмми. Бывшая наставница тамошнего Пансиона для девушек — сирот, или что — то в этом роде… Здесь, в селе, тяжело заболела её родная сестра. Ну и вот. Коре пришлось в Пансионе взять расчет. Сестра померла, а пока суть да дело, место и заняли. Никто же не будет её ждать, верно? Отличная тётка!
Льерда Ланнфель слушала мужа очень внимательно.
Чистоплотная, трезвомыслящая, добросовестная горничная. Что может быть лучше? Да и возрастная… что вовсе хорошо. Меньше будет соблазнов у льерда Ланнфеля… А чтоб стало их ещё меньше, так может быть, присутствие Кристи здесь тоже не требуется?
«Надо бы отписать папеньке, — вдруг подумала Эмми — Чтоб не отпускал её. Горничной нам покамест и одной вполне достаточно. Всё одно, кухаркой или прачкой Кристи не потянет. Да и хорошо прочих прислужниц тоже в годах брать, либо не шибко смазливых…»
Так. Стоп. Стоп!
Эмелина коротко кашлянула, тут же запив и кашель, и внезапную мысль большим глотком прекрасно сваренного, ароматного кофе.
С чего это вдруг она печется о том, чтоб льерд на сторону не гульнул? Что за беспокойства? К чему они?
Она что… ревнует?!
Нет, конечно. С чего бы? Ревнуют пылко влюбленные. Она, Эмелина Ланнфель, признанная Бильер и урожденная Астсон, здесь вообще не причём.
Льерд Ланнфель — не её мужчина. И никогда, никогда, никогда им не будет!
Вот Тинджера она могла бы любить. Наверное. Льерда Ланнфеля же…
Никогда. Даже через тысячу лет, через тысячу объятий и через тысячу ночей.
Даже таких, как сегодняшняя, когда, уснув в кольце сильных рук, чувствовала Эмми себя, как никогда…
…защищенной?
А ведь так и есть. Очень странным было то ощущение. И очень странным было, проснувшись и не обнаружив рядом нелюбимого супруга, немного, но растеряться…
— Да ты не слушаешь, Эмми, — повысил голос Ланнфель — Эй, Серебрянка! Ты спишь, что ли?
Тут же, поймав прояснившийся наконец, взгляд жены, повторил:
— Я сейчас уезжаю в Призон. Надо бы заказать хорошие светильники, ещё кое — что. Также и поторопить мебельщиков. Нам с тобой некуда даже сложить одежду. На весь дом одна кровать, пара шкафов, стол со стульями, да коптящие лампы… Постараюсь всё сделать за сегодняшний день.
«…Ты хорошенькая, миленькая, Эмми… так что с того? Поверь, в Призоне очень много таких же миленьких… Не таких, правда, чистеньких, как ты, зато на всё согласных.»
За мебелью он в Призон собрался, как же… Так она и поверила!
Эмелина тряхнула головой и зачем — то руками. Прищурила глаза.
— Я еду с вами, льерд, — тоном, не терпящим возражения, вдруг объявила, ставя на стол пустую чашку — Домашняя обстановка, это и меня касается.
На какой — то момент в столовой воцарилась тишина.
Стало даже яснее слышно, как недалеко, в кухне, позвякивает посудой Кора, тихонько беседуя о чем — то с то и дело «муркающим» лиймом.
Как снаружи ветер, налетая на почти осыпавшиеся деревья, играет ветвями, срывая последние, хлипко держащиеся на них листья.