Жена для отщепенца, или Измены не будет
Шрифт:
— О, нисколько! — заколыхался Милый Бильер, по мушиному потирая ручки, как представилось воображению не могущего видеть его и плачущего сейчас от смеха, вольника — Чему пугаться? Я не сельская девка, не тетка трусливая, чтоб страшиться таких вещей. Я маг, всё ж таки. А прошлое… Оно, дорогая Аннелиза, даже у Богов имеется. Где уж нам, простым смертным, без него обойтись… Да. Насчет прошлого. Тоже скажу сразу, чтоб без недомолвок и шепотков. Изменять я вам не буду, льерда. Имел в молодости такой грех, так и в зрелости не повторю его. Незачем. Да и… стар я уже по чужим постелям скакать. Тепло,
Завершив тираду достаточно жестко и торжественно, словно поставив большую, жирную точку, папаша громко «крякнул».
До супругов Ланнфель тут же донесся слабый аромат нюхательного табака и возглас, хлесткий как плеть:
— Диньер, Эмелина! Не прячьтесь там. Вот же шельмецы… Что ещё за манера подслушивать?!
Отреагировав мгновенно на окрик, преступники, поняв, что погорели в прах, поступили ровно так, как на их месте повели бы себя любые, не слишком удачливые нарушители.
Вихрем взметнувшись по лестнице вверх, и скрывшись за спасительной, толстой дверью спальни, дали волю чувствам.
— Ой, не могу! — заверещала Эмелина, валясь в постель и утыкаясь лицом в подушку — Ой, охохонюшки! Ой, Приезжий, сейчас лопнет живот со смеху… Ах! Послушай, Диньер…
Развернувшись, она поглядела на утирающего выступившие от смеха слезы, супруга:
— Это если старики поженятся, мы тогда кто будем друг другу? Брат и сестра, что ли? Ахахахах, братик!
И вдруг, внезапно насупившись, приподнялась на локтях, уперев их в смятое покрывало:
— Родственнички, Диньер. Фу, какая гадость!
Ланнфель отозвался, стягивая с плеч рубаху:
— Никакая не гадость. Сводные, Серебрянка. Такие, кстати, браки крепче прочих у магов. Я об этом слышал. И хорошо, если родители поженятся. Просто отлично. Твой папаша заимеет себе в охрану не одного Зверя, а целых двух. А ты, льерда Ланнфель будешь… и вовсе, совсем МОЯ.
— Я и так ТВОЯ, милый, — шепнула Эмелина, прикрыв колени юбкой и осторожно улыбаясь — А ты МОЙ. Верно ведь?
…Хищно оскалившись, Ланнфель собрался ответить супруге. И ответить достойно, даже и руки положив на завязки штанов для этого.
Но… Супруги Ланнфель предполагают, а Боги располагают. Это подтвердилось мгновенно — резко поднявшимся ветром, непонятным, «хлопающим» звуком, донесшимся снаружи, странным гулом и ярким огнем, на мгновение осветившим спальню.
Следующий порыв ветра, распахнув балконную дверь, чуть не сорвал с петель занавесь, подняв её на полуметр от пола.
—……МАТЬ! — рявкнул вольник, перекрывая короткий, щенячий взвизг Эмелины — Да твою же… задницу… в… на!
Метнувшись на засыпанный снегом балкон, в ту же секунду Ланнфель перевесился через балку и, упав вниз, взмыл в опаленное, плавящееся, яркое небо уже Зверем.
— АХ! — завопила магичка, кидаясь за ним — Что это такое ещё, а?!
Раскатившись на свежей, снеговой луже, льерда остановилась, взмахнув руками. Резко замерла, пристально вглядываясь в полыхающие пожаром небеса. Крепко сжимая в горящем шаррхом кулаке изодранные, обугленные, пахнущие разогретыми пряностями остатки одежды супруга…
Глава 62
Глава 62
Отбросив
Перепрыгнув через высокий, балконный порожек, она пересекла комнату и через минуту уже понеслась опрометью вниз по лестнице в холл.
— Там! — выплюнула, натолкнувшись на выбежавших из столовой папашу и Анеллу — Там… Там! Там Диньер! Он… АААА!
Льерд Бильер, поймав дочь за локоть, сердито шикнул:
— А ну, Эмелина Ланнфель! Это что ещё за поведение? Что за крики? Немедленно потрудись прекратить истерику, и объясниться.
Впившись ногтями в отцовское плечо, магичка взвыла визгливо, ошарашенно и растерянно:
— Там ветер! Свет! Диньер… он вывалился с балкона! Он ОБРАТИЛСЯ!
Папаша протяжно застонал.
— Прошу прощения, льерда Аннелиза, — полуобернулся он, извиняясь перед гостьей — Эмелина чересчур впечатлительна. Что — то снова ей примерещилось!
Слишком Впечатлительная Эмелина удивленно разинула рот.
Родители что, совсем спятили? Вот так, оба враз?! Они пили не вино, не чай, а грассовый настой, либо наглотались сонных порошков? Или же оглохли, залив уши игривыми словами, ровно мёдом?
Последнее вероятнее всего. Иначе как объяснить их теперешнее спокойствие? Не могли, ну не могли они совсем ничего не слышать! Вихрь, едва не оборвавший шторы в спальне наверху, чуть не зверем выл, да и хлопки эти… Грохот. Ну свет — ладно. Из столовой сполохи точно не увидишь, это да. Но остальное — то, остальное?! Анелла — ладно. Как ни крути, всё же бедняжка пока полужива, несмотря на цветущий вид и розовые щёчки. Но папаша… Ему что, поздняя страсть все прочие чувства притупила? Должен же он ощущать чужое присутствие, и всё такое…
— Папаша, — отдышалась магичка — Я же говорю вам…
Тут же беседу прервала Анелла, до сих пор молчащая, и ведущая себя странно невозмутимо:
— Не ругайте девочку, льерд. Эмми, дорогая… Не одолжишь ли ты мне плащ или какое — нибудь пальто? И оденься, пожалуйста, сама. Не волнуйся… Посмотри на меня.
Легким, танцующим своим шагом подойдя к невестке, она, выпутав ту из отцовских рук, глянула ей в глаза внимательно и строго:
— Эмелина! Сейчас мы все, втроем, выйдем на улицу, и посмотрим, что там происходит. Хорошо? Уверена, что несмотря на ветер и шум, ничего страшного не случилось. Скорее всего, прибыл ещё один гость, и теперь нам необходимо его встретить. Ну что же? Идём?
Успокоенная ровным тоном свекрови, льерда Ланнфель яростно затрясла головой.
Папаша же Бильер только негодующе хмыкнул:
— Подумала б головой лучше! Эмми, твой муж — лемейра, Зверь. А ещё проще обороток. Так имеет ведь смысл предположить, что то и дело он будет перекидываться! Да ты видела это, верно, неоднократно? Не мотай башкой, явно видела. Тем не менее же, вопишь: «он обратился!». Каждый раз теперь будешь вопить и скакать, аки семечко на сковороде? Ну и разумеется, раз и Диньер здесь, и льерда Аннелиза, то вполне себе вероятны визиты кого — то из их Семьи… Простите покорно, дорогая Аннелиза, мою дочь за несдержанность! Никуда не денешь, удалась она этим точно в мать. Астсоны, язви их… Семейная, Родовая дурь.