Жена для Верховного мага
Шрифт:
Надев высокие сапоги и захватив перчатки и кинжал, который всегда носила с собой, хотя с магией обходилась куда лучше, чем с оружием, я осторожно закрыла за собой дверь, на которую этой ночью так никто и не покусился. Тихонько ступая, чтобы не разбудить спящих — отовсюду до меня доносился громогласный храп, — спустилась по скрипучей деревянной лестнице на первый и этаж и выскользнула из дома.
На своем пути к конюшне тоже никого и не встретила. Похоже, гости отсыпались. Кто-то даже устроился на земле в яблоневом саду, впрочем, без риска замерзнуть — ночи стояли теплыми и душными. Заметила лишь у дальней изгороди пожилого садовника, с утра пораньше возившегося в саду, а затем и кухарку, направлявшуюся к птичнику. Похоже, она уже успела растопить хлебную печь, а теперь принималась за завтрак для гостей.
Зато Готфрид, мой конюх — здоровенный и небритый детина, — давно уже не спал. Знал, что я встаю ни свет ни заря, и подкарауливал меня возле дверей конюшни. Назвал меня леди Одри, а не леди Бростон, чему я искренне обрадовалась.
— Гроза уже заждалась, — сообщил мне, выводя оседланную — заждавшуюся — мою лошадь, папин подарок на совершеннолетие. Гнедая была вельской породы — великолепная, рослая, мощная. — Мария передала с кухни оставшуюся еду, — добавил он, — и я все уложил в седельные сумки, как вы вчера и просили, леди Одри!
Поблагодарив его, я потрепала Грозу по темной гриве, затем ловко взлетела в мужское седло. Улыбнулась Готфриду, после чего перевела взгляд в безоблачное небо, сулившее очередной жаркий день — и ни намека на приближающийся дождь!
Наконец, тронула коленями бока гнедой.
— Я скоро вернусь, — пообещала конюху. — Если увидишь Тобиаса, скажи ему, чтобы не волновался.
Обычно на утренних прогулках меня сопровождал мой охранник, но вчера Тобиас с крайне мрачным видом налегал на вино, и решила дать ему отоспаться.
— Быстрее, — приказала Грозе. — Давай же, малышка!..
И мы поскакали, набирая скорость. Прочь из двора, по вымощенной дорожке вдоль ухоженных розовых кустов, затем, поднимая пыль, по подъездному пути, после чего свернули на луг, давно уже истосковавшийся по дождю, которого все не было и не было. Вот уже третий год!..
Хорошо хоть зимы были снежными, за это спасибо Богам!
И я неслась по своей земле, а вслед мне летели приветствия пастухов, гнавших свои стада к обмельчавшему озеру. Кричали мне: «Доброго утра, леди Одри!», и я помахала им в ответ. Затем, улыбаясь, прибавила скорости и проскакала по липовой аллее, ведущей в сторону «Столетних Дубов» Мортимера, чтобы снова свернуть на дальние луга.
Любовалась этим утром и этим солнцем, наслаждаясь просторами своей земли и собственной свободой.
Но внутри все равно сидела, зудела тревожная мысль. Неужели Тайлор Бростон все это у меня отберет?! Так и не согласится на предложенную мною сделку, а вместо этого заявит на меня права, и мне придется его послушать? Будучи верной церковным обетам, исполнить волю своего мужа, последовав за ним туда, когда он прикажет…
…Я встретила его во дворе, когда вернулась, успев поговорить с прибывшими на работу строителями и навестить нескольких стариков, которые не смогли прийти на свадебное торжество, но очень хотели. Зато торжество пришло к ним — я привезла угощение с праздничного стола.
Лорд Бростон, сменивший праздничную одежду на повседневную, но тоже в темных тонах, как раз направлялся к конюшне. Заметив меня, остановился и с явным интересом наблюдал, как я спешивалась, отдав поводья Готфриду. Затем с не меньшим интересом уставился на мои бедра, обтянутые мужскими штанами, после чего, судя по его взгляду, по достоинству оценил узкий черный жакет, подчеркивающий грудь.
— Знаете ли вы, леди Бростон, — заявил вместо приветствия, когда я все же подошла — а куда было деваться? — что это считается не слишком хорошим тоном…
— Что именно, лорд Бростон?
— Оставлять своего мужа в постели, забыв его разбудить, после чего отправляться на верховую прогулку одной?
На это стоявший позади нас Готфрид усмехнулся, а я… Я почувствовала, как краснею.
— Я думала, что вы еще спите, — призналась ему негромко.
— Как видишь, уже проснулся, — отозвался он вполне миролюбиво, и мы пошли по вымощенной старыми плитками дорожке к дому. — Кстати, как твоя прогулка? Успел ли преподобный Вальтер занять свой наблюдательный пост? Надеюсь, он не пропустил столь замечательного зрелища, — еще один одобрительный взгляд на меня в мужской одежде, а затем Тайлор почему-то добавил: — Доброго утра, Одри!
— Доброго утра! — отозвалась я нервно, не понимая, язвит ли он или… Как тут понять?! — Я ехала быстро и не особо смотрела по сторонам.
На самом деле, помимо пастухов и нескольких знакомых крестьян, уже вышедших в поле, я заметила группу незнакомых людей, направлявшихся к Храму Арату, но решила, что это не мое дело.
К тому же, ругаться с Тайлором таким чудесным утром мне совершенно не хотелось. Наоборот, искренне хотелось верить в то, что скоро мы позавтракаем, общаясь как хорошие друзья, после чего он отправится восвояси, избавив меня от своего присутствия.
— А как прошла ваша ночь? — спросила у него осторожно.
— Немного одинокого, но, в целом, чудесно, — заявил он. — В этом доме, к собственному удивлению, я встретил много всего замечательного.
Его взгляд снова скользнул по моей груди, обтянутой приталенным жакетом, после чего он уставился мне в лицо, которое я старательно, но не слишком-то удачно прятала от загара под полами шляпы.
— Надеюсь, вы говорите о полном собрании сочинений магистра Дормайра, который создал первую в истории Валора классификацию основных Стихийных заклинаний? — поинтересовалась у него.
— О нем в частности и о многом другом в целом, — туманно отозвался Верховный Маг. — Леди Бростон, — добавил он, с явным удовольствием произнеся мое новое имя, — как много времени вам потребуется, чтобы сложить свои вещи и подготовиться к отъезду? Я планирую выехать в Бростон-Холл еще до того, как установится одуряющая дневная жара.
— Что?! — неверяще выдохнула я.
— Одри, ты слышишь, как громко стрекочут кузнечики? — он остановился возле барбарисового куста, в котором, подозреваю, проживала целая их коммуна. — Меня не оставляет ощущение, что они истошно молят у нас о помощи.