Жена моего брата
Шрифт:
Мне хочется истерично посмеяться. Все, что захочу?!
Сжимаю под тканью лемби. От горечи тошнит.
— Кто это называет мой дом — своим? — опираясь на трость выходит к нам бабушка. — Или я уже умерла, и ты вступил в права наследства домом, Альберт?
Это верно. Хозяйка особняка всё ещё бабушка.
— Здравствуй, внук, — скорбно смотрит она на меня. — Нас обоих пока еще не похоронили. Хотя вполне могли бы. С чем и спешу тебя поздравить. Присядь. Ты похож на приведение ещё больше, чем я.
Отец, не дождавшись
— Принесите нам по бокалу мартини! — взмахивает бабушка вальяжно рукой. — Мы будем праздновать отложенную смерть.
Присаживаясь ко мне за столик, бабушка сжимает мою кисть.
— Боюсь, мне нельзя мартини, бабушка, — убито улыбаюсь я.
Я на такой дозе антибиотиков, что даже чувствую их запах от своей кожи.
— Ты думаешь, мне можно? Я чуть не умерла от криза, когда узнала что моего внука прострелили. Эти бездари в белых халатах запретили мне всё, что горит! Чтоб они понимали в лечении унылых старух… Поэтому, просто чокнемся бокалами. Чокнуться, время от времени, очень помогает для принятия этой чёртовой жизни!
— Да. Чокнуться бы не помешало.
Мы чокаемся хрусталем и ставим бокалы на стол.
— Как ты?
— Убит. Меня предали. Подставили. Мне изменили. Какие есть ещё синонимы у этого? Вот они все подходят.
— Моя свекровь, твоя прабабка, Виолетта, сказала бы тебе сейчас — на все воля Божья. Смири гордыню и прости должникам своим…
Закатываю глаза, ноздри вздрагивают от ярости.
— Да! Но я тебе не Виолетта. Поэтому, внук, набирайся сил, выздоравливай. Ты — Черкасов. Не смей никому спускать с рук! — многозначительно ведёт бровью. — Не умеют уважать, пусть боятся!
— Ты отличный духовный лидер, ба.
Мы чокаемся ещё раз.
Я ложусь лбом на прохладную поверхность стола. Бабушка взъерошивает волосы на моем затылке.
— Мой мальчик… Ты со всем справишься.
Мне бы эту уверенность.
Глава 15. Неслучившаяся жизнь
Мне кажется мы так долго летим…
Перелёт ночной.
— Поспи, — укладывает меня головой себе на плечо Родион.
Я в очередной раз вдыхаю его запах. И легкие мои застывают, отказываясь пускать его слишком далеко.
Когда же я уже привыкну?! Что за мучение?
Хорошей жены из меня не получается. Родион все также ощущается чужим человеком. Мне каждый раз нужно гасить внутреннюю истерику перед близостью.
Хотя он ласков… Постоянно пытается обнять, поцеловать, развлечь меня чем-то. Но как от этого всего получают удовольствие я не представляю. Едва гашу чувство отвращения к процессу. Наверное, я просто фригидна. И мне стыдно, что я такая. Но ничего поделать с этим не могу.
Как только он засыпает, тихонечко сажусь ровно. Чувствую себя очень уставшей. Подташнивает. И дико хочу спать. Но из-за нервного напряжения не могу сомкнуть глаз.
Мы увидимся
Он так решил. Я как могла трансформировала обиду в благодарность, за то, что защищал и подставлялся под пули из-за нас. Но иногда она выскакивает, как черт из табакерки и оглушает меня до внутреннего крика. Я трамбую ее обратно поглубже.
Я замужем теперь. Демид — не случившаяся история.
Еще вчера мне казалось, я приняла свой брак. Я запрещала себе любые мысли в ту сторону, пытаясь погрузиться в отношения с мужем. Но приближающаяся встреча с Демидом рвет меня изнутри.
Родион дотягивается во сне до моей руки и кладет к себе на бедро. Послушно позволяю это. Пытаюсь растормошить себя на какие-то ответные жесты. И… не могу!
Мне мучительна эта близость. Как не старайся и не обманывай себя. Все мысли опять о Демиде. Он ни разу даже не поговорил со мной после случившегося, словно я пустое место теперь.
Ну что ж… Это же к лучшему, да?
Родион ревнует, я чувствую. А быть причиной ссоры между братьями я не хочу.
Никогда ничего не будет… Никогда. Чувство незавершенности внутри ничем не завершится.
«Ты сожалеешь об этом? — спрашиваю я себя. — Считаешь, что близость с Демидом была бы другой? И дело не в тебе, а в Родионе?»
Да, нет… Демида я даже не представляю на этом месте. Он такой тяжёлый, холодный, краткий, жёсткий… Что мысль о близости больше пугает, чем влечет. Вряд ли со мной бы произошло чудо в постели с ним.
Но душа рвётся! Словно ей не дали прожить её жизнь и подсунули чью-то чужую. И «суженый», каким бы он не был, остался в той, которая больше невозможна.
Это всё из-за лемби… Не нужно было отдавать!
Закрываю глаза.
Что ты сходишь с ума?
Он может и взгляда на тебя больше не бросит. Придумала тоже — суженого!
Демид получил мои деньги, для него вопрос закрыт. Всё!
Тиша спит… Похудел, загорел, вытянулся.
Я тоже осунулась, и мне кажется, подурнела. Вещи висят на мне. Не могу смотреть на себя в зеркало.
Мы как два молчуна… Говорить больно. Мы всех потеряли. Больше нет никого близких. Молчим целыми днями.
По давлению на уши чувствую, что идем на снижение.
Боже… Ненавижу Москву! Домой хочу-у-у. Хоть волчицей вой.
Но домой, в Карелию, путь тоже заказан. Это теперь территория Дагиевых. Старший бандит, всю округу в страхе держит. Второй — майор по нашему округу, все их дела прикрывает. А младший… Младший ко мне, как к наследнице прииска, настойчиво сватался. И отказов не принимал! Отдали бы им тогда все, может и отстал бы от меня. И родители живы остались, и мы с Тишей свободными. Да отец с дедом заупрямились. А теперь нет никого…