Жена на все случаи жизни
Шрифт:
— Да… Я… я почувствовала, что должна ответить ей.
— Зачем? — голос Бойда звучал осуждающе.
— Ну… Она же нам хотела добра, — медленно и неуверенно ответила Клер. — Сочувствовала, может быть, думала, что этим поможет нам.
— А откуда она узнала, что ты не можешь иметь детей?
Клер снова покраснела, что ж, придется признаваться во всем.
— Я об этом проговорилась невзначай, — с трудом выдавила из себя Клер.
Он выпрямился и протянул ей письмо.
— Ну? Что же ты думаешь? — почти
— Я думаю, что первая твоя реакция была верной, — спокойно ответил Бойд, — письмо надо выкинуть в мусорное ведро. У этой женщины нет никакого права вмешиваться в нашу жизнь.
— Нет, — сказала Клер, с жалостью посмотрев на скомканные листки. — Я… Нет, конечно, к тому же навряд ли это возможно — усыновлять детей из другой страны.
Бойд бросил на нее быстрый взгляд.
— Забудь про все это, дорогая, — ласково проговорил он, — перестань думать об этом, не надо мучить себя.
— Да, ты прав. Но ответить ей все-таки придется.
Бойд покачал головой.
— С какой стати? — сказал он. — Ты же не просила, чтобы миссис Пшибыльская подыскала… — Он оборвал себя на полуслове, что-то в его лице дрогнуло. — Ты же ни о чем таком не просила ее во время вашей беседы?
Клер вспыхнула.
— Конечно, нет. Это целиком ее идея. А ответить все равно надо.
— Тогда отвечай, — сказал Бойд. — А письмо спрячь, пока не надумаешь, что ты ей напишешь. — С этими словами он сгреб остальные свои подарки и понес их наверх.
После такого разговора было уже неловко возвращаться к этой теме и выяснять, что Бойд думает о предмете по существу. Ей и раньше не представлялось случая узнать, любит ли Бойд детей, — он никак не выказывал своих чувств ни во время ее первой беременности, ни после.
Впрочем, во время первой беременности она пребывала в столь радостном и приподнятом состоянии духа, что Бойду оставалось только молчаливо наблюдать за ее торжеством, не высказывая вслух свои мысли.
Ему оставалось принять это как должное, хотя, как ей казалось тогда, он не особенно радовался возможному прибавлению семейства. Клер объясняла это его эгоизмом — Бойд вырос единственным ребенком в семье. У нее самой был брат. И хотя он был постарше, все равно ей приходилось смиряться с тем, что не все достается только ей. А Бойда в детстве слишком баловали, его родители сдували с него пылинки, особенно мать.
Клер, хоть и записала супруга в эгоисты, все равно полагала, что он может стать неплохим отцом. Даже была уверена в этом. Она видела, как он играл в мяч со своими младшими кузенами, как рассказывал малышам сказки. Значит, отцовского инстинкта он все-таки не лишен.
Хотя, возможно, продолжала размышлять Клер, он столько труда вложил в свою карьеру, в свое продвижение по служебной лестнице, что тщеславие поглотило его целиком, добив имеющиеся задатки отцовского инстинкта. Во всяком
Тем не менее они сознательно пошли на вторую, а затем и на третью беременность, следуя совету ее доктора. После третьего выкидыша вопрос о потенциальных отцовских качествах Бойда стал чисто абстрактным. И оставался таковым по сей день — пока не явилось из Польши письмо с неожиданным предложением.
Про письмо они больше речи не заводили.
Клер, разумеется, его не выкинула, на это у нее не поднялась рука.
Вскоре наступил Новый год. Они готовились к нему с удовольствием: повесили новые занавески во второй, свободной спальне и принарядили дом.
Канун Нового года прошел хорошо. К ним в гости приехали друзья — бездетная супружеская пара их возраста. Они заявились утром и провели у них весь день, примеряя костюмы для праздника, который они собирались провести в местном отеле в тот же вечер.
Как только закончились праздники, Бойд с головой ушел в работу: спозаранку уезжал из дома и возвращался поздно вечером. Он постепенно входил в круг своих новых обязанностей, а это требовало от него немало времени и сил.
Когда он приезжал домой, то едва успевал поужинать и пару часов отдохнуть, после чего они ложились спать.
Вскоре после Нового года он улетел в Гонконг, а затем в Австралию. Провел в командировке десять дней.
К счастью, никаких общесемейных событий в его отсутствие не случилось. Клер, правда, пришлось сходить в гости — на день рождения к своей подруге. Было бы лучше пойти туда вдвоем, но особого значения это не имело.
Подругу звали Энджи. Они познакомились с ней на почве общего пристрастия к бело-голубому фарфору. Клер приготовила подарок — симпатичную тарелку с изображением пасторальной сцены. Энджи была в восторге.
— Какая прелесть! — от души восхищалась она. — Откуда ты узнала, что я именно такую искала?
— Наверное, ты сама проболталась об этом, — рассмеялась Клер.
— Но как ты ее нашла?
— Дала объявление в журнал.
— Ну, Клер, — с восхищением и благодарностью протянула Энджи. — Ты — друг, которого я просто не заслуживаю.
— Заслуживаешь, — сказала Клер, обнимая ее за плечи. — Поздравляю тебя.
Через некоторое время им удалось наконец поговорить на любимую тему.
— Слушай, а не сходить ли нам на семинар для коллекционеров бело-голубого фарфора? — предложила Энджи.
— Я даже не слышала про такой семинар, — ответила Клер. — А когда он состоится?
— Примерно через месяц. А ехать туда всего полчаса, — сказала Энджи. — Программа очень интересная, вот посмотри.
Она достала небольшой проспект, и они стали вместе изучать его.
— Да, здорово, — согласилась Клер. — Но семинар будет продолжаться целый уикенд, так что я не знаю…