Жена Нави, или Прижмемся, перезимуем!
Шрифт:
— Корм медведей пришел! — донесся до меня бас. Воробьи вспорхнули и вылетели в окно.
— Ау-у-у! — слышался женский голос в заснеженном лесу.
Я натянула сарафан и шубу. Возле двери сидели мои звери. Они смотрели на меня с опаской и уважением.
— Видали мы как… — начал Буран.
— Все потом! — отмахнулась я, понимая, что у нас по лесу бродит одинокая неприятность. — Сейчас выясним, что этой Ауке нужно!
— Так ведомо что! — обрадовался Буран. — Красная горка!
— На судьбу! — поддакнула волчица, пока я седлала своего медведя.
— Девки? — насторожилась я. Множественное число меня не радовало.
— Традиция такая! — переглянулись звери. — И не только девки! Сейчас в лес гадать все высыплют!
Это ж сколько времени прошло? И что вообще такое «Красная горка»? И тут в голове прозвучали слова Леля: «Не ходи в лес после красной горки».
Буран мчался по сугробам, пока я представляла, сколько народу будет в лесу. Гадать? Зачем? Никогда этого не понимала!
«Ау!» прекратилось. И меня это настораживало.
— Быстрее, Буранушка, — умоляла я мишку, гладя его по боку. — Там, кажется, судьбу уже предсказали!
Стоило нам выехать на поляну, с которой доносился «ау!», как вдруг я увидела медведя, который радостно что-то ел.
— Ванечка!!! — бросилась я по сугробам. Медведь оторвался, округлил глаза и трусливо бросился в кусты.
— Бедная, — выдохнула я, ковыряя к месту съедения. Это было ужасное чувство, когда кто-то не дождался помощи. Верил в нее и не дождался…
Шатаясь от мысли, что я опоздала, я добрела до места медвежьей трапезы.
— Что?! — ужаснулась я, поглядывая по сторонам. — Это что еще такое?!
На снегу лежала огромна … яичница. Просто огромная!
— Мммм! — обрадовался Буран, открывая пасть и лопая ее с удовольствием. — С ме-е-е-едом!
— Это что получается? — спросила я, глядя на яичницу. — Девка где? Ее что? Съели раньше? А потом мишке не хватило, и он решил догнаться яичницей? Что происходит вообще?
— Ой! — послышался полный ужаса голос за деревом. — Мамочки родненькие! Смертушку от медведя мне нагадали! Ай, беда-то какая! Лучше в лесу замерзну!
Я обернулась, видя, как среди деревьев мелькнул кожух и русая коса.
— Стоять! — бросилась я за прыткой девкой. Я схватила ее за косу, и мы вместе повалились в сугроб. При виде меня девка завизжала так, что у меня уши заложила.
— Так, спокойно! Ты звала на помощь? — спросила я, глядя на то, как незнакомая девица задыхаясь, глядя на меня. Цветной платок съехал на шею.
— Я… гадать пришла! На судьбинушку! — скуксилась девка, глядя на меня с опаской. — А меня медведь съест!
— С чего ты решила, что медведь съест? Делать медведям больше нечего! —
— Нужно угощение принести, — рассказывала девка, глядя на мою шубу, а потом на меня. — Затаиться и ждать. Что услышишь, то судьба твоя! А меня медведь съест!
— Да с чего ты взяла?! — ужаснулась я. Хотя, погодите! Я же это сказала. — Я думала, что тебя он уже съел! Так, вставай! Нечего в сугробе валяться! Придатки застудишь!
— Придатки? — округлила глаза девица, поднимаясь в своих валенках.
— Сначала заболит, а потом лет через… эм… пару сотен, ты узнаешь, что такое «придатки», — проворчала я, отряхивая красавицу. — Ты услышала, что тебя медведь съест и…
— Я на любовь шла гадать, — стушевалась девка, теребя косу. На ней были варежки, кожух и длинная юбка. — А меня медведь съест! Кака тут любовь?
— Никто тебя не съест! — закатила я глаза. — Давай на любовь тебе погадаем!
Нет, ну надо же отвлечь ее?
— А вы всю правду скажете? Ничего не утаите? — ужаснулась девица, но очень заинтересовалась.
— Я — Снегурочка, — кивнула я, в надежде, что это как-то поможет.
— А! — закрыла рот рукой девица. — Снегурочка… Тогда точно всю правду скажете!
Ну конечно! Я в любовных гаданиях волка съела!
— Есть на деревне парень один! — зарделась девка, пряча глаза. — Уж больно люб он мне…
— Ванечка? — спросила я, косясь на девку.
— Нет, — замотала головой девица, глядя на меня уже с явным гадательным интересом.
— Уже есть надежда, — кивнула я, вспоминая «Ванечка-а-а-а!». — Ты рассказывай, а я тебя до деревни провожу.
— Так вот, однажды он как взглянул на меня, а у меня прямо сердечко забилось, — продолжала девка, пока я вела ее в сторону деревни. — Ой, на душе все прямо расцвело…
На пути нам попалась огромная поляна, на которой лежал почивший лось. На лосе сидела стая воробышков. А неподалеку к лосю подбирался ворон.
— Чив-чив-чив! — пищали воробьи.
— Пошел вон! Это моя добыча! — послышался бас то ли Марфуши, то ли Аленки.
— Чив-чив-чив! — верещали воробьи, сидя на лосиных рогах.
— Пойди и своего убей! — рявкнул бас, заставив меня замереть и с опаской посмотреть на милых птичек.
— …а я ему венок плела, — продолжала красавица, теребя в варежках платок. — Так любит он меня или нет?
— Он знает, куда ты пошла одна? — спросила я, глядя на красную от смущения девицу.
— Знает, говорила я ему, — вздохнула девица.
— И он отпустил тебя одну в лес? — спросила я, поглядывая на первые дымки деревни. — Значит, не любит! Другого ищи! Кто зимой тебя в лес не отпустит!