Жена палача

Лакомка Ната

Рейнар сразу убрал руку, и я испугалась ещё больше – что сейчас он снова сбежит, бросит меня одну…

– Это вы играете, - сказала я с упреком.

Он только молча покачал головой, но глаза его говорили больше. Гораздо больше. И я совсем осмелела и спросила:

– Можно ли мне сделать с вами то, что вы только что делали со мной?

– Можете делать со мной все, что вам угодно, - ответил он, не сводя с меня горящих глаз.
– Я давно в вашей власти, и вы знаете это.

Получить в свое собственное

распоряжение такое прекрасное тело было заманчиво, но я сразу растерялась, совершенно не зная, что делать и как распорядиться таким щедрым даром.

Точно так же, как Рейнар, я раздвинула края его рубашки и погладила его голую грудь. Мышцы под моей ладонью напряглись, а сам палач стиснул зубы, но не двинулся с места. Он стоял, как каменный, и в самом деле позволяя мне делать всё, что пожелаю.

Я пошевелила пальцами, а потом призналась со вздохом:

– Рейнар, я понятия не имею, что надо делать. А вы знаете?

– Знаю, - ответил он и улыбнулся.

Эта улыбка обрадовала меня и заставила чувствовать себя свободнее. Но в то же время и насторожила.

– Откуда знаете? – спросила я требовательно. – Вы же говорили, у вас нет женщины.

– Но я с шестнадцати лет собираю налоги в публичных домах. Насмотрелся всякого.

Слушать это было неприятно, и я испытующе посмотрела на мужа, пытаясь разгадать, зачем он сказал то, что сказал.

– Думаете вызвать во мне отвращение? – сказала я, подумав. – Рейнар, мне нет дела, кто вы и чем занимаетесь. Это – ваша работа, и я отношусь к ней с уважением и пониманием. А вы – мой муж. И я буду любить вас, что бы вы ни говорили, что бы ни делали…

– Будете любить? – спрашивает он. – Вы, правда, любите меня, Виоль?

То, как он произносил мое имя, было ещё одной изысканной лаской. Я положила ему на грудь обе руки и погладила – вверх и по плечам, сбрасывая с него рубашку.

– Разве я вышла бы за вас, если бы не любила?

Он обнял меня за талию, прижимая к себе, и я наконец-то сделала то, о чем давно мечтала – прижалась к нему щекой, слушая быстрые и сильные удары его сердца.

– Это не жалость, не благородство души? – продолжал пытать меня муж.

– Это любовь, Рейнар, - сказала я, блаженно закрывая глаза. – И я не верю, что вы этого не чувствуете.

 Он поймал мою руку, пылко сжал, а потом так же пылко поцеловал – в ладонь, в запястье, и объятия его становились всё крепче.

Но я высвободилась из его объятий, и он забормотал какие-то извинения, только я не позволила ему говорить, зажав ладошкой рот.

– Мы так хорошо начали, - я старалась говорить уверенно, но внутри всё дрожало от нетерпения, и от неизвестности, и от предвкушения чего-то чудесного, - но лучше продолжим в спальне…

Рейнар подхватил меня на руки, и мы оказались в спальне с желтыми обоями быстрее, чем я успела вздохнуть. Он опустил меня на постель бережно, как самое дорогое сокровище, и лег рядом, склонившись надо мной, запустив пальцы в мои распущенные волосы.

– Виоль, - позвал он, - вы хорошо подумали? Назад пути не будет.

Вы наносите оскорбление, сомневаясь во мне, - ответила я притворно-сердито. – Кто я, по-вашему, если сейчас говорю одно, а через минуту – совершенно другое? Я решила. И не изменю решения.

– Вы говорите искренне? – он погладил меня по щеке, и я, повернув голову, поцеловала его руку.

Этот легкий поцелуй произвел впечатление – в следующее мгновение Рейнар уже целовал меня, и я ответила на поцелуй, полностью отдавшись его сладкой власти. Я не стала сопротивляться, когда муж распахнул мою ночную рубашку, и даже не смутилась, когда мужские губы коснулись того самого места между грудей, где раньше был ожог от ладони. А потом я и думать забыла о смущении, и совсем перестала думать, потому что наслаждение захлестнуло меня волной.

Поцелуи обжигали мою кожу, а я требовала ещё больше, выгибаясь им навстречу и запустив пальцы в волосы Рейнара, притягивая его к себе как можно ближе. Потом я почувствовала, как подол моей рубашки пополз верх, как мозолистая ладонь погладила внутреннюю строну бедра и поднялась выше. Я не стала стыдливо сжимать колени, мне хотелось большего – гораздо большего. Рейнар приласкал меня особо интимно и пылко, и я не сдержала стона, подавшись ему навстречу, но он остановил меня, ласково целуя в висок, в щеку, и прошептал мне на ухо:

– Вы еще не готовы.

– А вы? – ответила я встревоженным шепотом и посмотрела ему в глаза, чувствуя, что немедленно умру, если он сейчас остановится.

Но он не остановился, продолжая ласкать меня иначе – медленно, сдерживая собственную страсть, и ответил, пряча улыбку:

– А я готов. Но не волнуйтесь, я умею ждать.

– Вы уверены, что надо ждать?

– Доверьтесь мне…

Мы разговаривали шепотом, и это волновало ещё больше. Я совсем осмелела и попыталась приласкать Рейнара так же, как он ласкал меня, но он перехватил мою руку, едва я дотронулась до его напряженной твердой плоти.

– Не надо торопиться, - поругал он, перемежая слова и поцелуи. – Разрешите хотя бы раздеться…

 Я не выдержала и рассмеялась, а он, только что упрекавший меня за торопливость, сам поспешно избавился от штанов, путаясь в вязках пояса.

– Но что делать мне? – спросила я, когда он, уже полностью обнаженный, приник ко мне, потянувшись губами к губам.

– Просто скажите, что любите меня.

И я повторяла это снова и снова, и произносила его имя, и стонала, требуя всё новых и новых ласк. От прикосновений Рейнара тепло растекалось по всему телу, будто огонь охватывал меня, обжигая, но не испепеляя.