Жена с хвостом
Шрифт:
Тролль посмотрел внутрь, а я увидела, что свет проникает из окон прямо на блестящий пол.
— Погоди! — бросилась я внутрь, задергивая шторы. — Смотри, чтобы корова их не съела! Хотя нет, корова у нас будет жить отдельно!
Тролль не хотела расставаться со своей коровой, поэтому я приказала феям замуровать все окна.
— Ручки болят, ножки болят, — жаловались они друг другу. — Уже колдовать сил нет!
— На сегодня это все, — произнесла я, видя, как тролль пригибается и карабкается внутрь. Дом заходил ходуном, послышался такой грохот,
— Тебе не кажется, что у тебя поехала крыша? — спросил Вольпен, выбегая из дома.
— Нет, я считаю, что мы делаем все правильно! Горный Король изгнал его за то, что тролль отказался убить нас! — отрезала я.
— Я не про эту крышу. Я вон про ту, — ткнул рогом Вольпен. И правда, крыша ходила ходуном.
— Ты почему не с мужем? — спросила я, вспомнив, что оставила инквизитора в спальне наверху.
— Я как бы не женат, — парировал Вольпен. — Плохая идея! Очень плохая!
— Ты почему оставил раненого? — спросила я, подбирая пыльную юбку и бегом несясь на второй этаж.
— Он просто с кровати упал, — вздохнул Вольпен.
Я добежала до комнаты, видя, что муж пытается пошевелиться.
— Я здесь, — крикнула я, подбегая к нему и помогая лечь на кровать. — Все хорошо…
Муж смотрел на меня, с трудом понимая, что происходит.
— Лежи, лежи, не вставай, — ласково проворковала я, чувствуя, как кровать под нами ходит ходуном. Инквизитор не понимал, в чем дело, а я пыталась удержать его на месте.
— Что происходит, — произнес хрипловатый голос. Кровь на виске запеклась, а муж соображал очень плохо.
Я никогда не ухаживала за ранеными. Поэтому постаралась вспомнить, как это делается. Я вспомнила, как тетя влетела в комнату, требуя все бинты, которые у нас есть. Я тогда страшно перепугалась. Но бледная и трясущаяся тетя сгребла все в охапку и вылетела из комнаты, ничего не объясняя кроме: «Твой дядя ранен!».
Я бросилась за ней, стуча босыми ногами и перепуганным сердцем. Когда я влетела в комнату, то увидела дядю, который орал, чтобы его оставили в покое. И бинт, который разматывался за тетей от самого входа.
— Я просто порезал палец! — орал дядя, пока тетя охотилась за ним по всей комнате с бинтом и лекарством.
— Прекрати, я тебя прошу! — орал дядя, спасая палец с выступившей капелькой кровати. — Я просто случайно порезал палец! Это не смертельно!
— О, мой герой! Ты убил эту проклятую муху! И был ранен! — всхлипывала тетя, пока дядя спасался бегством и за креслом.
Потом я вспомнила, как тетя прижимала дядю собой к кровати, чтобы влить ему в рот сироп от кашля. Дядя кряхтел, отплевывался и шевелил руками и ногами, словно пытался уплыть, но тетя была проворнее и пыталась перекрыть ему нос.
«Моя девочка, мужчины они не любят лечиться!», — в сердцах восклицала тетя. — «Поэтому их нужно ловить и лечить! В этом и заключается великая миссия женщины!».
«А как узнать, что мужчина болеет?», — спросила я, забираясь с ногами на кресло,
«О, тут все просто. Если мужчина становится молчаливым, фыркает на тебя и грубит, то либо у него что–то болит, либо у него появилась любовница! Одно из двух! ", — вздыхала тетя. — «Понимаешь, мужчины, они как животные. У них тоже глаза умные, а сказать не могут. Ты должна сама угадать, что у него болит и чего он орет! И здесь нам понадобится женская интуиция! Берешь первое попавшееся лекарство и начинаешь его вливать в мужчину. И тогда он начинает орать, что у него совсем другое болит! Вот так и выясняем!».
— О мой герой! Ты победил этого проклятого тролля! И был ранен! — ахнула я в точности, как тетя.
— Победил? — спросил муж недоверчиво. — Я этого не помню…
Я вспомнила, как однажды тетя попросила убить муху, а дядя уронил шкаф и потерял сознание. Тетя подобрала юбки, зверски забила муху утренней газетой, подняла шкаф и дядю.
«О, мой герой!», — ворковала она, когда дядя пришел в себя. — «Ты победил ее!».
И еще два часа расписывала, как героический дядя скакал по комнате, как прекрасный принц. И героически сражался с превосходящими силами противника.
Я так понимаю, что лучше соврать.
— Да, победил, — улыбнулась я, видя, как Инкрис морщится, пытаясь что–то вспомнить. — Ты сел на коня, поскакал … в лес, а потом наступил рассвет и… тролль окаменел. Тогда ты его решил разрушить, но камень упал тебе на голову.
— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросил Инкрис, а глаза его сверкнули. — Я сказал тебе, где тебе находится. Почему ты покинула убежище?
— Я… я просто перепугалась и выбежала, — повторила я слова тети. — А потом спряталась за шкафом… ой, за деревом, и все видела. Мне было очень страшно!
Послышался грохот, словно уронили огромный шкаф.
— Это что за звук? — спросил муж, пытаясь встать, но я легла ему на грудь, как это делала тетя.
— Какой звук? — спросила я. — Я ничего не слышала! О, тебе еще рано умирать…
— И дом ходуном ходит… — выдохнул Инкрис так, словно слова давались ему неимоверно тяжело.
— Такое бывает, когда камень в голову прилетает, — ответила я, понимая, что подпрыгивает даже кровать. Видимо, тролль никак не мог улечься и ворочался. — О, нет, нет! Не вставай! Тебе еще рано вставать!
— Так вы уже определитесь, мне рано вставать или рано умирать? — мрачно усмехнулся муж, прямо как дядя!
— Я схожу и принесу … эм… грелку и градусник, — соврала я, чувствуя, как шатает кровать. Ножки ее подпрыгивали на полу, а я понимала, что тролль никак не может обустроиться.
— Зачем? — спросил муж, морщась от боли. — Вы померяете температуру, чтобы потом если что догреть до нужной?
Внезапно меня дернули к себе властным, положив мою голову себе на грудь. Это было так неожиданно и волнительно. Я лежала крайне неудобно, боясь лишний раз шелохнуться. Ветерок его дыхания в моих волосах заставлял внутри что–то переворачиваться.