Жена султана
Шрифт:
В конце концов, хозяйка появляется перед нами, затянутая в платье узорного желтого шелка с пышными голубыми рукавами, прорезными, чтобы виден был тончайший батист, с цветом которого почти сливается белизна ее кожи. Бен Хаду вскакивает на ноги и заявляет, что ему пора: у него встреча с королем. Когда я тоже собираюсь уйти, герцогиня восклицает:
— Ах, лишить меня так сразу столь приятной компании было бы крайне жестоко!
Я замечаю, как трескаются белила возле углов ее рта. Белила делают из свинца, считавшегося ядом еще во времена Галена: зачем женщине губить здоровье ради столь относительной красоты?
Восклицание
— Нус-Нус, останься с дамой — мы без тебя вполне обойдемся.
И уходит.
Герцогиня фыркает:
— Что ж, полагаю, мне стоит удовлетвориться заместителем посла, не сочтя сие за обиду.
Прежде чем я придумываю подходящий ответ, она поворачивается и кричит:
— Jacob, viens! [13]
Из-за резной восточной ширмы появляется мальчик, чьи белые зубы блестят в улыбке на темном лице. На безошибочно африканской круглой голове — коротко остриженные черные кудри. Он одергивает бархатный дублет, надетый поверх белой рубашки с оборками, и показывается хозяйке.
13
Жакоб, подойди (фр.).
— Ca va, madame? [14]
Потом оборачивается, видит меня и едва не падает.
— Ici petit, laisses-moi voir [15] .
Хозяйка манит его, и он идет к ней, не сводя с меня глаз, словно я могу его ударить, или съесть, или что похуже. Герцогиня оправляет маленький дублет, разглаживает его ладонями, вытаскивает из рукавов манжеты и ласково кладет руку на голову мальчика.
— Tr`es joli [16] . Это Жакоб, мой мальчик. Jacob, ici Monsieur Nus-Nus, de la court du Maroc [17] .
14
Как поживаете, мадам?
15
Сюда, малыш, дай я взгляну.
16
Очень хорошо.
17
Жакоб, это мсье Нус-Нус, придворный из Марокко.
Взгляд больших глаз останавливается на мне. Потом мальчик произносит на внятном сенуфо:
— Ты очень похож на моего дядю Айю.
Пока я осмысляю это, Луиза щелкает пальцами:
— Les bijoux, Marie [18] .
Одна из служанок приносит богатый ларец для драгоценностей, и герцогиня, поставив его на колени, роется в брильянтах и рубинах величиной с воробьиное яйцо, золотых цепях, брошах, диадемах и браслетах. Перебирает жемчуга, нитку за ниткой, пока не находит ожерелье, которое искала, застегивает его на шее мальчика и показывает ему его отражение в ручном зеркальце в черепаховой оправе. Я думаю, в какой восторг пришел бы Момо при виде всех этих побрякушек…
18
Украшения, Мари.
— У вас есть дети, сэр?
— Я не женат.
— Я спрашивала не совсем об этом. Mais quel dommage [19] . У вас бы, полагаю, были красивые сыновья. Как Жакоб.
Одна из служанок приносит желтый кушак, и все бросаются правильно его повязывать. Герцогиню ведут в кресло у окна, выходящего в сад, и драпируют складки ее платья. Не отрывая взгляда от герцогини, я спрашиваю Жакоба, откуда он. Он называет деревню неподалеку от моей, что удивляет меня куда меньше, чем могло бы.
19
Но какая жалость.
— Твоего дядю звали Айю Диара?
Он яростно кивает.
— Мы дружили.
Когда мы вставали рядом, видно было, что мы одного роста, одинаково сложены. Нас часто путали, по крайней мере, издали: он говаривал, что красивее меня; уж точно держался увереннее, особенно с девушками. Мы вместе охотились, вместе прошли обряд посвящения в мужчины; но он смеялся над моей любовью к музыке, и мы отдалились друг от друга.
— Он — великий воин! — восклицает Жакоб. — Но он ушел из деревни и не вернулся.
Мальчик, должно быть, был не старше Момо, когда Айю и меня взяли в плен. У него хорошая память. Как, к несчастью, и у меня: я помню, как вражеское племя, захватившее нас, привязало Айю к шесту под палящим солнцем, отрезало ему веки, губы, нос, уши и пенис. Язык оставили, но так вышло еще ужаснее. Его крики преследовали нас целый день.
— Да, великий воин. А как ты оказался здесь?
— Племя с юга захотело наши земли, мы воевали. Они победили. Я выжил на корабле тех, кому нас продали; мама и брат — нет.
Лицо у него становится непроницаемым.
Избит, продан и куплен, своими же сородичами: история эта стара как мир.
Я наблюдаю, как входит художник в сопровождении двух помощников, несущих мольберт, краски и холст. Он целует Луизе руку, рассыпается в похвалах ее несравненной красоте, ходит туда-сюда между натурщицей и недописанной картиной, поправляя то одно, то другое, без умолку треща по-французски. Издали похоже, что стрекочет Амаду.
Внезапно он поворачивается к нам.
— Где арапчонок?
Жакоб бредет на свое место возле дамы. Художник жалуется: рукав слишком виден, жемчуга не те. Потом грубо поворачивает голову мальчика, словно Жакоб — неодушевленный предмет.
— Prends ca et ne bouges pas! [20]
Мальчику вручают огромную раковину, из которой выкатываются жемчужины.
Жакоб закатывает глаза.
— Я символизирую изобилие колоний.
— Больше никаких разговоров!
На этом я решаю, что мне пора, кланяюсь герцогине, улыбаюсь Жакобу и иду к двери. Выходя, я украдкой смотрю на недописанный портрет. Художник довольно верно изобразил Жакоба, хотя по какой-то причине пренебрег невольничьей серьгой мальчика; но женщина на картине ни капли не похожа на герцогиню: она куда стройнее, и лицо у нее невыразительное. Тощая и безликая — и это здесь считается желанным? Я качаю головой, вспоминая необъяснимый ужас Зиданы при виде утончившейся тени. Женщины вечно недовольны тем, что есть: толстые хотят похудеть, худые потолстеть. Никогда их не пойму.
20
Возьми это и не двигайся.
Вернувшись в покои посольства, я обнаруживаю, что все мои товарищи давно уехали с бен Хаду показывать искусство верховой езды. Прочие, должно быть, отправились смотреть на всадников — пусто даже на чердаке. Я, пользуясь случаем, тщательно его обыскиваю, но час спустя выхожу с пустыми руками. Деньги они, похоже, спрятали в другом месте; и драгоценности тоже. От сумки, без сомнения, давно избавились — сожгли или выбросили, — а вместе с ней и вышитый свиток Элис. Борясь с отчаянием, я пытаюсь сосредоточиться на сиюминутном. Очаровываю служанку в кухне, получаю у нее хлеб и мясо, и возвращаюсь в комнату.