Жена в лотерею
Шрифт:
Что это за Касториум такой, я не знала, и знать не хотела. Но ясно было одно — там мне вряд ли понравится…
Глава 21
— Ну, вот ты и здесь, мой прекрасный цветок!
— Цветок-то я, может быть, и цветок, но отнюдь не ваш, уважаемый товарищ! У меня муж есть, если вы, случаем, запамятовали.
— Теодор Рутланд простой эсквайр, и не может похвастать родовитыми предками. То ли дело — я, лорд Касторовой долины. У меня в роду —
— Подумаешь! А меня в роду вообще были короли, — очень кстати я припомнила слова Нутеллы с портрета. — И ваша касторковая долина мне тут вообще не сдалась. Прекратите этот фарс и верните меня мужу!
— Раз наши семейства такие знатные, мы с тобой больше подходим друг другу, чем вы с эсквайром! Не упрямься, цветик, тебе это совсем не идет!
— А ничего, что у вас тоже есть жена? Какая-то неправильная связь получается, не находите, милейший?
— Так тебя смущает моя жена? Я тут же велю ей уйти. Эй, Вильгельмина, ты слышала?
Я только глаза закатила. В общем, «рука-лицо».
Бодрые бородачи, что связали меня по рукам и ногам, наутро следующего дня доставили меня в какой-то замок. Был он втрое меньше Трентона, а еще не такой ухоженный и богатый. Скорее, замшелый. Это слово точно больше подходило этому сооружению — замок словно оброс мхом! Да боже мой, мне поначалу вообще показалось, что он рассыпается от ветхости в рассветных лучах солнца!
Но нет, замок не рассыпался. А жаль. Потому что я очень быстро оказалась внутри этого прекрасного строения.
Полы были липкими от грязи, в некоторых углах свисала паутина, светильники чадили и шипели, испуская тусклый свет, а уж про то, что тут дуло изо всех щелей, я вообще лучше промолчу.
Но хозяина касторкового замка, по приказу которого меня сюда и привезли, похоже, ничего не смущало. Он был страшно горд и в буквальном смысле раздувался от собственной значимости.
О да, за прошедшие со свадьбы недели, когда я его видела в первый и последний раз, сиятельный лорд Макинтош, кажется, стал еще толще.
Оно и немудрено, учитывая количество еды на большом дубовом столе в главном зале замка! Это была какая-то россыпь разнообразных ветчин, колбас, сосисок, жареного мяса, различных видов хлеба и сластей всех сортов. Была здесь и гигантская яичница на сковородке размером с треть стола.
Так что понятно, куда шли все средства блистательного лорда Макинтоша. Он бы вместо этого лучше замок свой подлатал, ей-богу.
Завидя меня, толстяк выкатился из-за стола, оторвавшись от молочного поросенка, которого он поглощал в данный момент времени. Закусывал он хлебушком, предварительно обмакивая его в бульон.
Гурман дядечка, что тут сказать?
Обтерев ручки в бульоне прямо о скатерть, лорд простер их ко мне, желая
Честно, я вот искренне не понимаю, как у такого человека может быть еще какой-то интерес, кроме гастрономического?
Ой, а, может, он и меня тоже рассматривает в этом самом… гастрономическом ключе? Обвалять в муке, обжарить и съесть!
Но, слава богу, нет — с первых же секунд нашей нежеланной мной встречи Макинтош высказал кипучее желание прогуляться со мной до своей спальни.
Глядя на красного, потного толстяка с жирными пятнами на шелковом камзоле, рассуждающего о знатности своего рода, я подумала, что, определенно, лучше все-таки в муку…
Попутно выяснилось и самое интересное — оказалось, что Макинтош был женат.
Прямо странно, что он свою супругу на нашу с Теодором свадьбу не взял. Хотя… Сомневаюсь, что данную даму было бы так легко увезти. Разве что с помощью магии, быть может…
Я вообще поначалу приняла эту женщину за маму Макинтоша. Ну, или тетю какую-нибудь. По отцовской линии.
Была она раза в два объемнее самого Макинтоша и на мое появление абсолютно никак не отреагировала. Гораздо интересней ей был необъятных размеров окорок, который эта леди кушала прямо так, без вилки и ножа.
Плотно у них тут завтракают, конечно…
— Вильгельмина, дорогая, это — леди Рутланд, — как ни в чем не бывало, представил меня своей супружнице Макинтош, зыркая маслянистыми глазками туда-сюда. — Она некоторое время будет жить у нас.
Я ждала, что женщина возмутится — мол, кого ты сюда привел, охальник, весь стыд потерял и все такое… Не говоря уже о том, что я вообще-то была связана!
Ничуть нет.
Вильгельмина на минутку все-таки оторвалась от окорока, смерила меня мутным, водянистым взглядом, слабо кивнула и вновь вернулась к трапезе.
— Какое еще некоторое время? — опешила я.
— Некоторое время, это до тех пор, пока ты мне не надоешь, сладенькая, — обрадовал Макинтош.
— Вы совсем, что ли, не в себе, гражданин? — отчеканила я. — Я повторяю еще раз для слепых, глухих и вообще особо одаренных. Я вам не игрушка и не средство развлечения. У меня есть права, и я требую их соблюдения! Я хочу к мужу, ясно вам?
— К мужу? К мужу, значит? — кривляясь, повторил Макинтош. — Подумай своей хорошенькой головкой — да зачем он тебе сдался? Он — простой эсквайр, а я лорд!
— Бла-бла-бла, про ваш древний род я уже слышала…
— Да, мой род очень древний. А у Теодора Рутланда — нет! К тому же, все прекрасно знают, что он до сих пор любит свою бывшую жену, а к вам испытывает лишь страсть. Я же полюблю вас всем сердцем…
Помнится, бонна Зелиг говорила то же самое. При мысли о бывшей жене Теодора, матери Брианны, я внезапно почувствовала укол ревности.