Жена в лотерею

Удалова Юлия

Да что с ней? И где она сейчас?

Вот как раз и способ что-то узнать подвернулся, раз Макинтош сам заговорил о Чантэль Рутланд!

— Полюбите всем сердцем? — как бы сомневаясь, переспросила я, хотя такое счастье мне и даром не надо, тем более, было видно, что сиятельный лорд лжет, и весьма неумело. — А вы не напомните, ваша милость, что стало с его женой? А то я как раз пять лет назад уезжала… м-м-м… в отпуск. И как-то все пропустила.

То, что я в первый раз назвала Макинтоша «ваша милость», расположило толстяка настолько, что с удовольствием бывалого сплетника принялся посвящать меня в подробности:

—

Как? Неужели не знаешь? Да об этом говорили на всех углах! Теодор и Чантэль возвращались с бала в честь весеннего равноденствия. Неподалеку от Трентона на экипаж напала стая вербэров. Чудища положили весь отряд сопровождения Рутландов. Смертельно раненый, он в одиночку победил девять вербэров. Уж не знаю, как ему это удалось? Люди, и одного-то завидев, делают в штаны — там такие зверюги! Но спасти свою жену ему не удалось — кровожадные мишки успели ее хорошенько потрепать. Практически порванный в клочья, эсквайр выжил каким-то чудом. Едва оправившись, затеял ход против медведей, пока не истребил их в наших краях всех, до единого. Все знали, что он до смерти любил Чантэль. Говорят, привез ее из какого-то захолустья, с севера — даже удивительно, что она имела титул…. Впрочем, это неважно, а важно лишь то, что Рутланд любил ее. И до сих пор любит. А я сейчас буду любить вас.

Вся поглощенная рассказом Макинтоша, я в первую минуту даже не расслышала его последнего предложения.

История Теодора буквально выбила меня из колеи. Значит, его бывшая жена не сбежала от него, он с ней не развелся, как я предполагала…

Оказывается, Чантэль трагически погибла…

Вы все равно никогда не замените ему ее. Так сказала эта злобная гарпия, бонна Зелиг. Но только сейчас, в этой самой неподходящей обстановке, я начала осознавать смысл этих слов, отчего мне сделалось невыразимо печально.

Печально от жалости к молодой женщине, умершей в цвете лет… Девочке, потерявшей маму… И мужчине, утратившему возлюбленную…

А еще печально от того, что он, наверное, действительно никогда меня так не полюбит. Первая любовь не забывается, а страсть, которую он испытывает ко мне… Она проходит. Она пройдет, когда улетучится действие приворотного зелья, что заварила Нутелла.

Так странно… Я мечтала сбежать от Теодора, но больше всего на свете сейчас захотела оказаться рядом с ним.

Опомнилась от своих размышлений только тогда, когда лорд Макинтош с раскрытыми пухлыми объятиями пошел прямо на меня. Его немного просветлевшее во время рассказа о Рутланде лицо снова стало пошлым, а глазки заблестели, как смазанные маслом блины, что высокой горочкой лежали тут же, на столе.

— Развяжите и верните меня мужу. Немедленно!

— Твой муж — никто! — лоснящееся круглое лицо Макинтоша неотвратимо надвигалось. — А я — лорд Касторовой долины, потомок древних завоевателей…

— Из древнего я тут пока вижу только этот замок… — вставила я.

От этих слов Макинтоша перекосило, и он сделался по-настоящему отвратительным и пугающим. Пожалуй, именно в этот момент я осознала весь ужас моего положения.

— Я хотел с тобой по-хорошему, но ты вынуждаешь! Теперь ты моя собственность и должна удовлетворить все мои капризы. Пусть твой муженек ищет тебя, а ты в это время будешь моей подстилкой.

А потом, когда потешишь меня вволю, сможешь пойти и рассказать ему, где была и что делала! Думаешь, он что-то сделает мне? Сможет отомстить? Ты глубоко ошибаешься, голубчик! Я уже заручился покровительством самого короля! Теодор Рутланд ответит мне за унижение на своей свадьбе. Сначала я хотел подослать к нему убийц, но потом решил, что это будет слишком просто. Проклятый эсквайр ответит тобой, своей молодой женой, ведь ты так для него желанна. А сейчас мы пойдем в мою спальню, и не дай тебе боги не сделать то, что я прикажу! Отныне ты — моя рабыня, а я — твой господин! Я, а не Теодор Рутланд, запомни! Вон и Гельмина так считает, да, дорогая?

Его жена тупо кивнула, даже не взглянув.

Хьюстон, кажется, у нас серьезные проблемы…

Глава 22

ТЕОДОР

Я должен был найти ее. Любой ценой.

При мысли о том, что эта тварь где-то неподалеку, внутри закипала ярость, а кулаки сжимались сами собой.

Эта темная гадина смела являться к моей дочери и тревожить ее сон! Питаться ее жизненной энергией. А ведь, достаточно напитавшись, мара станет настолько сильна, что сможет навечно усыпить человека, ввергнув его в царство бесконечного кошмара.

Узнав об ухудшении ситуации, Тристан написал короткую записку, что уже доложил обо всем королю, а тот, в свою очередь, распорядился отправить в наш город вигиланта. И не слова о Цицинателле. Зная своего братца, я с уверенностью мог сказать, что это значило. Он решил, что я окончательно на ней помешался. И я даже не собирался его разубеждать.

А вообще, новость меня позабавила. Если королевский охотник на нечисть окажется толковым, то из нечисти он сможет обнаружить здесь не только мару.

Впрочем, такая вероятность была одна на миллион. Всех толковых магов Его Величество предпочитал держать при себе. А к нам, скорее всего, отправился какой-нибудь вчерашний выпускник столичной академии магии. Ну, если он там был отличником, то, может, какой-то толк от него будет.

Но, скорее всего, это вряд ли. Вряд ли он вобще в ближайшее время до нас доедет.

В Сокровенной роще было холодно, сумрачно и очень тихо. Не задувал ветер, не слышался скрип снега. Дубы здесь даже в зимнее время не сбрасывали свою резную листву, а маленькое озеро, точно наполненное парным молоком, не замерзало даже в самый лютый мороз. Что ночью, что днем — здесь всегда царил одинаковый неяркий, рассеянный свет. Это место, пропитанное магией и тайными древними знаниями, когда-то показал мне отец. Он сказал, что здесь можно услышать голоса наших богов.

Он специально заложил основание родового замка неподалеку от рощи. И назвал это имение Трентон, что в переводе с древнего языка значило «дубовый лист».

Под одним из таких кряжистых дубов я сидел на камне, почти у самой кромки молочной глади озерца.

Заклинание магического отлова требовало особой концентрации и силы мысли, которой можно было достичь только здесь.

Я закрыл глаза, выплетая пальцами Адвальд и Ригис — руны поиска и открытия, надеясь почувствовать мару, отследить, увидеть, что она делает сейчас. И, может быть, даже узреть ее истинный облик. Ее — или его.