Жена в придачу, или самый главный приз
Шрифт:
Та победа точно была честной и заслуженной. По-другому просто не может быть!
— Фонтаны-то чем провинились? — неожиданно раздался рядом знакомый голос. (1faed)
Все-таки и впрямь теряю чутье. Второй раз не заметила, как ко мне кто-то приблизился!
— Остыла? — спросил Олдер, присев рядом со мной. — Готова выслушать, или оставим разговор на потом?
— Нет уж, — напрягшись, я обернулась к нему. — Говори сейчас. И, будь добр, сделай так, чтобы у меня не осталось ни малейшего повода сомневаться в твоих словах.
Глава 31
— Не думал, что это будет так сложно, — проговорил Олдер, скорее обращаясь к самому себе. — Даже не знаю, с чего начать.
Затем перевел взгляд на меня, некоторое время помолчал
— Ты ни в коей мере не являешься для меня «орудием мести», как ты выразилась. В нашу первую встречу я видел перед собой сумасбродную, взбалмошную, но в то же время решительную и сильную духом девушку. Одаренного боевого мага. И воспринимал тебя именно таковой. А после, когда ты отказалась взять деньги за выполненный заказ, такой поступок еще больше возвысил тебя в моих глазах и вызвал уважение. Но, признаю, когда тем же вечером я узнал, что ты — дочь Драгора Саагара, меня охватила ярость. На несколько мгновений мной действительно завладела мысль использовать тебя, чтобы отомстить Саагару за страдания всей нашей семьи. Но то были лишь мгновения. Я бы никогда не опустился до такого, Лия.
— Какие страдания? — спросила я, сразу поверив в его искренность. — Ты считаешь, мой отец убил Грэха Кваро?
— С этим еще сложнее. Скажем так, я был уверен в этом вплоть до недавнего времени.
— А теперь? — тут же вскинулась я. — Что-то изменилось?
Олдер снова ответил не сразу, а когда заговорил, вернулся к событиям пятидесятилетней давности:
— Те игры выдались особенно трудными. Двое игроков погибли, семеро попали в лечебницу, пребывая в крайне тяжелом состоянии, и проходили долгую реабилитацию. Полуфинал так же был жестким. В первом сражались Райн Аяр и Норт Отт. Их схватка, как тебе должно быть известно, закончилась ничьей. После схлестнутой магии они оба не устояли на ногах и не смогли подняться, что было приравнено к обоюдному поражению. Тогда второй полуфинал назначили финалом, где предстояло сойтись моему деду — сильнейшему, опытному магу и твоему отцу — тогда еще совсем молодому, только вступившему в полную силу. Перед тем как выйти на арену, Саагар пришел к Грэху Кваро и предложил пригубить вино, тем самым желая подчеркнуть свое к нему уважение. До той битвы они вообще были хорошими друзьями, даже более того — мой дед приходился Саагару наставником. Именно поэтому он не заподозрил в этом жесте ничего дурного.
— Хочешь сказать, — развила я сказанное, — Что мой отец его… отравил? Но это же бред!
— Не совсем отравил, — возразил Олдер. — В вино был подмешен блокирующий эликсир вроде того, что нам давали перед четвертьфиналом. В итоге прямо в середине боя магия Грэха Кваро оказалась заблокирована почти полностью. Несмотря на это, он продолжал сражаться, хотя в итоге все же оказался побежден. Битва, как и предыдущие, вышла жесткой. Даже Саагар едва держался на ногах. Потом они оба попали в лечебницу. Когда дед пришел в себя и понял, что произошло, он потребовал аннулировать победу Саагара, но это ни к чему не привело. Естественно, все следы совершенного преступления были уничтожены. А после, когда Грэх вместе с женой и моим малолетним отцом покинул гильдию, намереваясь через некоторое время доказывать свою правоту в имперском суде, его просто уничтожили. Отец рассказывал, что на них напало сразу десять наемников, когда они остановились на постоялом дворе. Дед бы легко с ними справился, — голос Олдера неожиданно дрогнул не то от сдерживаемой ярости, не то от обиды за своих родных. — Но была ночь. Эти твари застали их спящими, понимаешь? Они бы и ребенка не пожалели, но мой отец, который даже в детстве обладал поразительной силой, проснулся. Он сумел защитить себя и мать, а вот Грэх глаза больше не открыл… Тогда его жена забрала сына и той же ночью пересекла границу с Кайрийской империей. Она бы могла вернуться в Солзорье и попросить защиты у императора, но боялась и перестала верить даже императорской семье.
Все услышанное просто не укладывалось в голове. Нет, я имела общее представление о тех событиях, но оно оказалось просто ничем
— Это ужасно, — потрясенно выдохнула я и, поймав взгляд Олдера, осторожно спросила: — Но… ты уверен, что все было именно так? Почему в таком случае сын Грэха не вернулся в Солзорье, когда подрос? И что ты имел в виду, говоря, что винил моего отца лишь до недавнего времени?
— Очень много вопросов, — усмешка Олдера не коснулась его глаз. — Быстро на них не ответишь, а времени сейчас практически нет.
Проследив за его взглядом, я заметила, что в сад уже выбрались журналисты и многие гости бала, а вместе с ними и приличное количество стражей. Наши с Олдером магокамеры зависли неподалеку, но их жужжания слышно не было, как и прочих сторонних звуков.
Только теперь я заметила, что нас покрывает невидимый полог тишины, не позволяющий слышать происходящий между нами разговор. Вот только всеобщее внимание мы все равно привлекали, и объективы магокамер то и дело направлялись в сторону фонтанов.
— Когда-нибудь точно этих чертяк прикопаю, — раздраженно проговорила я. — Всех до единого!
— Послушай, Фелия, — развернув лицом к себе, Олдер взял меня за руки и внимательно посмотрел в глаза. — Я не привык оправдываться, не стану делать этого и сейчас. Что бы ни случилось в прошлом, мое отношение к тебе с этим никак не связано. Это главное. На все вопросы я отвечу, обещаю. И еще, о твоем отце — да, сейчас я вижу ситуацию по-другому. И у меня есть доказательства, подтверждающие причастность к гибели Грэха другого человека. Об этом тоже расскажу, но позже. Рассказать вообще необходимо о многом.
Я смотрела в его глаза так же внимательно, как он в мои. Смотрела и понимала — они не лгут. Олдер не лжет. И я верила ему — целиком и полностью верила, потому что по-другому было просто невозможно. Здесь, сейчас я до конца — по-настоящему до конца — сознавала, насколько значимым, насколько важным для меня стал этот человек. Так кому нужно верить: ему, или домыслам какой-то обиженной змеи, объединившейся с таким же обиженным теневым магом?
Я даже спрашивать не стала, что их с Авеллой связывало раньше, и как она узнала его настоящую фамилию. В общем-то, это было ясно и так. И хотя я невольно испытывала уколы ревности, старалась от них избавиться. Олдер прав — прошлое остается в прошлом, и не должно влиять на наше настоящее.
— Ты веришь мне? — спросил он, продолжая всматриваться мне в лицо.
Ему было действительно важно, чтобы я поверила. Доверилась, отбросив малейшую тень сомнения.
Я бросила быстрый взгляд на подошедших еще ближе журналюг, отметила вышедших в сад Авеллу с Трэем и… недавняя злость неожиданно сменилась азартом, основанным на желании утереть им всем нос. Так и захотелось адресовать им неприличный жест, но вместо этого я сделала кое-что еще более неприличное.
Слегка улыбнувшись, обвила руками шею Олдера, заглянула в карие глаза, молча отвечая на заданный вопрос, и жадно прильнула к его губам. Кажется, в этот момент особо рьяно защелкали магокамеры, раздались всеобщие «ахи», среди которых сильно выделялся один — принадлежащий тетушке Ливии, потом к «аху» прибавился «бух» — похоже, тоже произведенный моей достопочтенной тетушкой, а наравне с ним прозвучал скрежет зубов двух неудачливых соратников. Но все это вдруг стало таким неважным, таким незначительным…
И в этот момент я четко поняла одно: хотя замужество крайне непривлекательная вещь, возможно, когда-нибудь в отдаленном будущем ради Олдера я бы ее потерпела…
Спокойный день перед полуфиналом? Ха.
Спокойный вечер перед полуфиналом? Дважды ха-ха.
Может, хотя бы спокойный часик перед полуфиналом? Злобный издевательский смех! Гартаха тебе дохлого, Фелиция, а не спокойствия!
Все началось с самого утра, а если быть точнее, это «все» не заканчивалось с ночи бала, а если еще точнее — истоки этого глобального «всего» уходили в момент, когда была одобрена моя заявка на участие в четырехсотых магических играх.