Женаты по договору
Шрифт:
Горничная оказывается права — платье будто из жидкой бронзы идет ей невероятно. кем бы не была упомянутая девушкой модистка — у нее определенно был талант. Настоящий божественный дар.
Наряд сел идеально. Обнажая плечи, спину и слишком много груди, он, тем не менее, не казался вульгарным. Скорее, обволакивал металлом, подчеркивая все достоинства молодой и красивой фигуры и демонстрируя их подчеркнуто жесткими линиями лифа и верхней юбки. А вот руки, наоборот, были скрыты пышными рукавами из шифона, которые собирались узкими манжетами на запястьях. Из-за жемчуга ткань мерцала и сверкала при малейшем движение, а многочисленные нижние юбки не
Отдельного внимания заслуживали чулки — оказывается, нынче в моде не белые и короткие, а длинные, выше колена, и какого-нибудь яркого цвета, алые или сиреневые. Но у Мираэль они были из темно-золотого шелка, тонкие и блестящие, из-за чего ее ножки касались стройными и изящными, как у статуэтки. И если слегка подобрать подол… переступая, например, ступеньки… Зрелище получалось то еще. Провокационное и двусмысленное.
Украшения горничная выбрала соответствующие — массивные и тяжелые, с крупными бриллиантами и вкраплениями более мелких изумрудов каплевидной формы. Чтобы прикрыть скромный ободок обручального кольца, Зoла надела на безымянный пальчик Мираэль более яркое и основательное — с большим вытянутым изумрудом. От браслетов же девушка отказалась — они просто мешались и казались лишними при длинных рукавах.
Напоследок, чтобы графиня не замерзла, Зoла надела на свою госпожу длинное белоснежное манто и капор в тон. И осталась своей работой очень довольной.
Как, впрочем, и Аттавио, который, оглядев в холле спустившуюся жену, удовлетворительно кивнул и даже улыбнулся, подавая руку.
А немного позже, сидя в карете и проигнорировав сидящего напротив Рико (на этот раз его светлость была милосердна и позволила сесть внутри), крепко обнял супругу за талию и, притянув к себе, жадно и властно поцеловал. Разумеется, это вопиюще неприличное поведение при посторонних Мираэль страшно возмутило — она покраснела и шлепнула Аттавио ладошкой по груди, отталкивая, но ничего в итоге не сказала. Только фыркнула тихонько и отвернулась к окну.
Появление четы Тордуар объявили пафосно и оглушающе — с непривычки Миру даже оглушило слегка. Но ладонь мужа, покровительственно накрывшая ее вздрогнувшие пальчики, неожиданно и быстро успокоили, и она, украдкой взглянув в совершенно беспристрастное лицо графа, машинально улыбнулась. Чего ей, собственно опасаться? Будто в первый раз! А после сегодняшнего широко жеста — она и вовсе готова выдержать любое испытание, а не только очередной светский раут.
Дипломат из Рионы выбрал для своего проживания очень помпезный и большой дом — в квартале Первых Рыцарей. Других особняков здесь и не было. И все же Мираэль ослепили огни и блеск приемной залы с высокими потолками, колоннами и антуражем настоящего королевского бала. Большое количество людей в роскошных нарядах. Снующая прислуга. И оркестр на отдельном балконе, который упоительно играл уже не первую композицию, рассекая воздух звуками скрипок, флейт и клавесина.
Устремленные на их пару взгляды, конечно, обожгли. На секунду Мира почувствовала себя обнаженной — насколько пристально изучали ее персону. Ее платье. Ее прическу. И, конечно же, оценивали и делали выводы — подходит ли эта молодая женщина графу. Может быть, уже даже позабыв о том, что Аттавио стал графом и вошел в этом общество лишь благодаря ей.
А ведь ее статус был не ниже большинства присутствующих. А порой даже выше. И хотя многие лица стерлись из ее памяти, спустя
Бароны. Маркизы. Виконты.
Герцоги. Принцы. И принцессы.
И разумеется, простые синьоры и богатые горожане, которые благодаря своим деньгам и коммерческому влиянию смогли выбиться в этот круг и получить шанс зайти дальше, чем когда-либо ранее.
Первый час пребывания в доме посла проходит относительно спокойно и мирно. Не происходит ничего необычного — супруги Тордуар шагают по залу среди людей, вежливо приветствуют гостей Имара Легуазамо, ненавязчиво общаются со знакомыми и обмениваются обычными фразами. Мираэль постепенно привыкает к откровенным разглядываниям и не без гордости отмечает, что ее внешний вид по-хорошему впечатляет. А глубокое декольте, которое ее изначально страшно смутило, не такое уж и глубокое — у некоторым дам вырез оказывается еще откровенней, обнажая внутренние стороны полушарий и даже местечко пониже.
— Ты хорошо выглядишь, хватит дергаться, — в какой-то момент шепчет ей на ухо Аттавио, обнимая за талию.
«Я не дергаюсь! Нервничать — это нормально!» — хочется выпалить Мире. Но она сдерживается. И просто молча кивает.
Как ни странно, рука мужа на ее пояснице успокаивает и внушает уверенность. И уже не обжигает и не заставляет шарахаться от ужаса. Такая нежная близость не проходит мимо внимания какой-то дамы, имя которой Мира не может вспомнить, и та откровенно говорит:
— Какая же вы милая пара! И так хорошо смотритесь вместе! Второй медовый месяц?
Мираэль успешно скрывает смущение, улыбаясь, а Аттавио вместо ответа снисходительно и неопределенно дергает подбородком.
Конечно, не обходится и без компрометирующих комментариев. Например, от герцогини Ли-Сантэ, улыбающейся безмятежно и очаровательно, но при этом глядящей пытливо и изучающе.
— Как же отрадно видеть воссоединение молодой семьи! — умилительно сообщает Вера Ли-Сантэ, — Мираэль, вы снова радуете взор своей необыкновенной красотой. Кажется, провинция хорошо повлияла на вас. Вы вся так и лучитесь деревенским солнышком! И какой очаровательный у вас загар! Очень вам идет. Оттеняет цвет глаз. Надеюсь, с вашим здоровьем теперь все в порядке?
Конечно же, Рико поставил Миру в курс легенды, которой питали любопытную публику на протяжении всех этих лет ее отсутствия. Она не очень отличалась от реальности, с тем лишь исключением, что графиня Тордуар была не в Фэрдере, а в Хаммонде, в родовом поместье. Дышала воздухом. Поправляла здоровье.
Вот так просто и незамысловато.
Поэтому, глядя прямо в лицо герцогини, Мираэль лишь улыбается, хотя помимо воли теснее прижимается к мужу и сжимает пальчики на его предплечье.
— Мы благодарим вас за беспокойство, мадам, — отвечает за нее Аттавио, — Я тоже рад, что супруга вернулась ко мне. Жаль, что всевозможные обязанности и дела не позволяют нам быть вместе. Наедине.
— Ох уж эти дела! — сокрушается женщина, изящно взмахнув веером, — Но надо выкраивать время, дорогие мои! Годы идут, графиня не молодеет, пора бы уже серьезно задуматься о наследнике!
«Как же бестактно!» — внутренне морщиться Мираэль, непроизвольно вздрагивая.
— Но ведь для вас это не проблема, милый граф? — обращается Вера уже напрямую к Аттавио, — Помниться, в прошлый раз я видела вас в компании сеньоры… как же ее… нежное такое имя, и сама девочка показалась мне такой милой…