Женатые холостяки
Шрифт:
— Сынок! Ты цигарку свою на одеялку не сбрось. Мне другую куплять не на что.
— Не бойся, мать, я сигареты гашу в пепельнице. Не в пещере живу. Знаю, как что дается. Сам с зари до зари пашу, — успокоил бабку и, сев перед открытым окном, закурил, поставив перед собою пепельницу, смотрел на мужиков, собравшихся во дворе у стола.
— Опять бздишь здесь своей вонючкой! Вовсе задушил всех своим дымом, хорек облезлый. Совсем от тебя в доме жизни не стало никому, — внезапно появилась за спиною теща. Толик даже вздрогнул от неожиданности:
— Тьфу, принесло ж тебя как привидение. Ну,
— Да разве с тобой можно сидеть рядом. От тебя как из отхожки несет. Одно наказанье жить с таким под одной крышей.
— Сколько мужиков курят, да и баб таких теперь нимало. Никого не ругают. Ведь вот на лоджии курю, белье здесь не сушится, двери в комнату закрыл, что още нужно, чего базаришь? Не забывайся! Ни я у тебя, ты у меня приклеилась!
— Я твоего сына ращу!
— Он и без тебя выходится! Благодетельница нашлась, глаза б не видели!
— На себя посмотри, ублюдок!
— Слушай, ты, уродина! Давай выметайся отсюда! Тебя, страшилище, из зоны даже на цепи отпускать нельзя.
— Я уродка? — вдруг привиделось лицо мужа и словно впрямь услышала запавшие в самую душу его слова:
— Красавица, солнышко, счастье мое…
— Чего вылупилась? — поздно заметил побагровевшее лицо, налившиеся кровью глаза бабы.
Нина Федоровна сделала всего один шаг, схватила зятя за шиворот и одной рукой, словно перышко, подняв в воздух, выбросила в окно, с лоджии, даже не оглянувшись, что стало с зятем, вернулась на кухню к Светке и сказала спокойно:
— Сама себе подарок сделала, избавила всех нас от козла!
— Что натворила? — побледнела Светка.
— Выпустила погулять во двор, прямо с лоджии. Достал отморозок до печенок…
— Сволочь! Что ты натворила? — кинулась баба но двор. Ее трясло, она была на грани срыва.
Мужики, сидевшие за столом во дворе, все видели и теперь собрались под сеткой, закрепленной на третьем этаже, где бабка положила сушить одеяло. Толик угодил прямо на него.
Не случись этой сетки, от Толика осталось бы мокрое пятно. Он и теперь кричал от боли. Падение не прошло бесследно для человека.
— Толик! Родной мой, прости! — склонилась Светка над мужем. Его уже увозили в больницу на неотложке, вызванной Александром Петровичем Порва. Сам травматолог сел рядом с Анатолием и приказал водителю:
— Быстрее, братан! Этого мужика спасать нужно. Хороший человек!
Следом за «скорой помощью» выехала со двора милицейская машина. Ее вызвал Алешка Свиридов. Еще в квартире, нацепив наручники, вывел из дома Дрезину. Он не уговаривал, подталкивая бабу, рявкнул зло:
— Живей шевелись!
А вслед им звенело на весь двор отчаянное:
— Будь ты проклята! Чтоб ты сдохла! — орала Светка, заламывая руки. Она билась головой об асфальт. Она кричала так, что Дрезина долго слышала ее проклятья.
— Доченька, угомонись, живой будет твой мужик! Ить на пуховое одеяло упал, повезло человеку. Будто знала заранее, постелила ему, — уговаривала Светку бабка.
Мужики помогли женщине вернуться в квартиру. Кто-то подал ей стакан воды, другие дали корвалол.
— Не заходись, баба! Нынче зажги свечу Господу и молись, чтоб все обошлось. Могло случиться страшное, сама понимаешь. Оно и теперь неведомо, как обойдется. Ведь шесть этажей пролетел родимый. Жаль мужика!
— И зачем ты ее у себя держала? Ведь поедом ела человека. Зачем допустила такое глумленье над мужем? — укоряли соседи.
— Да кто ж думать мог, что на такое решится, ведь мать, родная! — ревела Светка.
— Эх, девонька! Она надзирательницей в самой тюрьме работает. От такой добра не жди. Она к зверствам свычная! Ну, да теперь дорогу к тебе не сыщет. Надолго упекут Дрезину, до воли не дотянет.
— Пусть ей каждая боль Толика сторицей отзовется, — говорила сквозь всхлипы.
Уже к полуночи вернулся домой травматолог. Его ждали с нетерпеньем, сразу окружили, засыпали вопросами:
— Живой?
— Здорово повредился?
— Он в сознании?
— Все будет в порядке. Конечно, полежать ему в больнице придется. Пусть оправится от шока. Да и гипс ему наложили на колено и на локоть. Но уже завтра можно навестить. Он в сознании, просил передать тебе, Светлана, чтоб избавила от тещи навсегда. Я сказал ему, что Дрезину увезли в милицию. Знаешь, как Толян на это ответил? Я своим ушам не поверил, сказал, что не собирается с нею судиться и заявление писать не будет, что он прощает ее. Но пусть Нина навсегда забудет порог вашей квартиры. И тебя просил не проклинать ее. Понял, что спас его Господь и Толик не хочет сеять зло. За спасение нельзя мстить… Мудрый он у тебя человек. Береги его! — сказал улыбнувшись.
— Ну, накрылась Дрезина! Пришлось ребятам вломить ей малость, прежде чем в камеру запихнули эту кадушку, — смеялся Свиридов, вернувшийся из милиции.
— Она ж в «браслетках» была, чем драться могла окаянная? — удивился дедок.
— А всем что осталось незавязаным. И ногами, и пузом, головой поддеть пыталась, даже сиськами в стену вдавила дежурного, он чуть не задохнулся. Там не Дрезина, а целый паровоз. Ребята втроем еле одолели. Нинка их ягодицами чуть не раздавила. Начальник как раз домой уходил, мимо шел. Увидел, как Дрезина с его сотрудниками борется и удивился, где взяли такую бабищу? Мол, ее вместо бульдозера можно использовать. Та обиделась. Сама вошла в камеру, узнала в начальнике бывшего одноклассника. Он даже не оглянулся в ее сторону, только велел в одиночку поместить, когда узнал, что утворила, жалость потерял. А у Нинки вдруг сердечный приступ начался. Я не поверил, что у Дрезины сердце было. Но к ней вызвали врача. А я ушел. Мне эту стерву ничуть не жаль, — пошел домой Леха.
Глава 2. КРУТОЙ ВИРАЖ
Степан еще на работе мечтал, как проведет эти выходные.
— Конечно, для начала высплюсь как сурок. Говорят, что этот зверюга поспать здоров. Наверное, в прежней жизни, будучи человеком, тоже на нашем инструментальном заводе вкалывал и до сих пор не отоспится. Видать семейку имел нималую. У каждого только зубы и животы выше носа. А руки, как лапки сурка, ничего удержать не могут, только в свою пасть жратву успевают забрасывать как в топку печки, — хохочет человек и уговаривает себя дальше: