Женатые холостяки
Шрифт:
— Не стоит, я сам справлюсь, — ответил уверенно и, сев в «оперативку», умчался на другой конец города, почти вплотную примкнувший к свалке. Здесь, в частном секторе, списанном под снос, ютились все, кому в городе не стоило показываться, только в темноте. Сюда, даже по крутой пьянке не появлялись обычные люди. Тут не было улиц и тропинок. Окривелые избухи стояли как попало и походили на разругавшихся соседей. Несведущему человеку здесь невозможно сориентироваться. Ни в одной хижине не было света. А потому попасть в ловушку тут стало проще, чем чхнуть. Именно
Свиридов остановил машину подальше от хижин, чтоб не всполошить банду заранее. Знал, что сорвав свой навар в городе, налетчики не сдвинутся с места, пока не пропьются до копейки. А значит, сегодня у них шабаш.
Ленька прислушался к звукам. Когда-то подростком вот так же выслеживал Васю и всегда находил. Случалось Леху избивали так, что он ночи отлеживался под чьим-нибудь забором. Бывало, доставалось Васе.
Свиридов вслушивается. Вот уловил приглушенные голоса, топот ног, напрягся, выждал, пошел следом за двумя мужиками. Они свернули к хмурой избе, из окон которой просачивался скупой свет. Лешка заглянул. Увидел Хлыста. И быстро вошел в дверь.
Вася, увидев его, тряхнул головой, глазам не поверил, с губ сорвалась грязная брань.
— Что? Не ждал? Давно с тобой не виделись! — вошел Лешка в полосу света и без приглашения сел напротив Хлыста.
— Ты что это Вася мозги сеешь? Иль тебе дышать надоело? Опять беспредел гонишь? Соскучился «по браслеткам» и казенным харчам?
— Рыжий! С чего наезд? Чего базаришь, падла? Думаешь твоего прикида зассап? Ни на того напоролся. Меня «на пугу» не взять, — рассмеялся раскатисто и предложил:
— Вали, базлай, где у тебя прокол?
— Твои стопорилы отмочили! — рассказал о женщине, ограбленной в подъезде.
— Ну и что с того? Тряхнули ее мои кенты, тебе какое дело до нее? Иль она твоя чмо?
— Вася! Это мой участок! Я отчитываться не стану, кто она мне! А вернуть навар придется. Иначе будет больно! Ты мое слово знаешь! Ждать не стану, уламывать тоже.
— Леха! Ты звезданулся! Иль я «бабки» под жопой держать стану. Они уже у кентов. А я обратно не беру! Нельзя! Это положняк!
— Мне плевать на твои правила! Бери, где хочешь. Если теперь не вернешь, завтра будет поздно!
— Ты глумной! Берешь за жабры! Сеешь, что мои кенты с тобою утворят! Не успеешь перднуть, окажешься на том свете!
— Не смеши Хлыст, не первый раз видимся. А уж сколько грозился ожмурить, счету нет!
— Слушай, Рыжик, сдалась тебе та баба! Хочешь, сваливай к нам! Кенты таких «телок» приволокут, всю ночь будешь кувыркаться. А и долю дадим кучерявую.
— Не уломаешь. Не обломится тебе. Давай по моему слову. Не базарю впустую, но знай, поплатитесь круто. Завтра, случись что, всех накроют до единого. Никто не слиняет. Ты будешь первым. Мне тебе не базарить как
— Не дергай Рыжий Васю за усы, не доставай. Я и покруче фраеров ломал.
— Вася! Та баба знает «смотрящего». Он ее хахаль. Стоит ей вякнуть, он вас как клопов, всех по стенке размажет.
— Смотрящего знает? Ну и загнул Рыжий! Она для него старовата! Он с малолетками тусуется давно, зачем ему плесень? — не верил Хлыст.
— С чего бы возник к тебе среди ночи? — усмехнулся Свиридов и Хлыст умолк, думал, соображал.
— А почему она к тебе прихиляла, а не к «смотрящему»? — прищурился Вася.
— Я ее притормозил. Сказал, что сам улажу. Но она долго ждать не станет. Бомба, не баба! И мне не с руки тянуть это дело.
— Со «смотрящим» кентуется и с тобой!
— Не тяни резину Хлыст! Времени остается мало! — торопил Свиридов Васю, но тот не спешил. Он все спрашивал Лешку, получит ли он от навара свою долю, в каких отношениях он со «смотрящим», один ли возник или с оравой. Незадолго до полуночи
Вася решился и, позвав двоих мужиков, велел им вернуть отнятое.
Те вскоре, молча, принесли сумку, в ней лежали все украшения, деньги Хлыст достал из стола и сказал, отдавая:
— Слышь, Рыжий! Стемнил ты много. Но смотри, если завтра устроишь на нас облаву, не сносить тебе головы. Я тебя достану везде!
Лешка утром позвонил женщине, сказал, что она может забрать отнятое грабителями в отделений милиции. Женщина влетела фурией. Глянула в сумку, разулыбалась крашеным ртом и повисла на шее Лешки:
— Красавчик ты мой! Как быстро справился. А я всю ночь не спала. Все переживала, найдешь ли тех козлов! Ну, разве можно таких называть мужчинами? Это же надо с чем нынче подходят к женщине! Вот ты — сущий мужчина! Теперь таких мало! — целовала Леху в щеки, губы, нос. И все приглашала в гости:
— Встречу, как лучшего друга. Это знакомство никогда не забудешь, — обнимала, прижималась к Лехе так, что оперативники смущенно отворачивались. Женщина, словно не видя никого вокруг, гладила Свиридова, висла на человеке, будто была с ним знакома всю свою жизнь. Лешка уже не знал, как отделаться и выпроводить ее из кабинета. Ребята — оперативники откровенно смеялись над нелепой ситуацией, а баба все захлебывалась похвалами:
— Солнышко ты мое! Ненаглядный красавец! Я так буду ждать тебя! Скажи, когда мне ждать? Счастье мое!
Лешка едва вырвался из ее рук, сказав, что надо ехать на срочное задание. Баба неохотно расцепила пальцы и, глядя на Свиридова, томно сказала:
— Я стану жить ожиданием…
Когда она вышла в коридор, оперативники дружно рассмеялись. Один из них запел:
— Ах, какая женщина! Мне б такую!
И в это время в кабинет заглянул начальник милиции. Глянув на Свиридова, спросил заикаясь:
— Алеша! Что это с тобой?
Свиридов глянул на себя в зеркало и покраснел до самой макушки. Все его лицо, будто у клоуна, было в губной помаде, следах от множества поцелуев.