Жених в наследство
Шрифт:
— Лучше дайте мне попить горячего, если можно, — сказала Полина, сама удивляясь твёрдости голоса и тона. — И одеться. Вот эти шёлковые лоскутки мне не нужны. Что-нибудь закрытое, плотное. А лучше всего — штаны, рубашку, ремень.
— Но ведь… ночь уже… — растерянно протянула Олейна. — Ты не будешь спать, госпожа?
— А ты думаешь, что я смогу сейчас заснуть? — горько усмехнулась Полина. — Мне, знаешь ли, князь весь сон перебил! И не только сон… Так можно достать штаны в этом замке?
Горничные переглянулись.
— Я
Если Полине и можно было здесь надеяться на чью-то помощь, то это была Райя на.
Олейна вернулась очень быстро и одежду принесла. Полине показалось, что Райяна отдала свою, но ей было всё равно, лишь бы одеться и получить хотя бы иллюзию защищённости. Размер у них, если и отличался, то незначительно. Майя тем временем притащила с кухни горячий ягодный взвар на меду. Полина только успела одеться и отпить глоток придающего сил напитка, как в дверь постучали.
Все невольно вздрогнули, даже Фая, напряжённо размышлявшая над тем, как помочь своей подопечной, подпрыгнула на месте, но, подлетев к двери, успокаивающе шепнула:
— Это Верен.
Полина кивнула, и Олейна открыла дверь. Телохранитель стоял за порогом, вид у него был какой-то встрёпанный, а ещё — встревоженный и виноватый.
— Я хотел узнать, как ты, тея, — сказал он негромко.
— Нормально, — жёстко ответила Полина. — Милостивый князь, день и ночь радеющий о благе подданных, не сумел довести дело до конца, и на этот раз меня не изнасиловали. Теперь буду ждать следующего. А так — нормально, как видишь. Жива, здорова, рассудком пока не тронулась.
— Полина… — Верен шагнул внутрь, хотя никто его не приглашал, и закрыл за собой дверь. — Мне очень жаль. Я… — он замолчал и подошёл ближе, заглянул Полине в глаза, хотел что-то сказать, но остановился и оглянулся на горничных, наблюдавших за этой сценой в четыре широко раскрытых глаза и в столько же до предела настороженных ушей. — Мы можем поговорить наедине?
— Пожалуйста, оставьте нас на минутку, — сказала Полина сестричкам — вроде бы мягко сказала, но под этой мягкостью была решимость, какой в ней никогда не было прежде.
Горничные беззвучно скрылись за дверью, не забыв плотно её притворить.
— Скажи… это ты был тем вороном? — нерешительно спросила Полина.
— Вороном? — Верен на миг отвёл взгляд. — Здесь был ворон?
— Да, был. Он спас меня.
— Мне очень жаль, тея… Я медведь — не ворон. И мне не по силам справиться с князем. Я должен был защищать тебя, — сказал Верен горько. — Но не сумел. Прости меня, тея. Если ты… хочешь сбежать… — он замолчал, вглядываясь в её лицо, на котором проступила та внутренняя решимость, что делает черты резче и глубже, что говорит о внутренней силе и красоте.
Прежняя Полина словно была акварельным наброском, а эта — чёрно-белой графикой с игрой теней,
— Что тогда? — спросила Полина, опуская взгляд, тень от ресниц вуалью легла на щёки.
— Тогда я помогу тебе, — ответил Верен.
Полина удивлённо взглянула на него. — Поможешь?
— Да. — Телохранитель смотрел прямо и весь его вид выражал непреклонную решимость, будто это "да" было нерушимой клятвой.
— А как же… Всё то, о чём мне говорили. Необходимость в наследнике, война…
— Не знаю. Я не знаю, что будет с наследованием, как предотвратить междоусобицу и что случилось с Яроном. Я знаю только, что из насилия не получится никакого блага — ни частного, ни всеобщего. И ещё знаю, что должен защищать тебя, и я буду это делать. Насколько смогу… В конце концов, — Верен криво усмехнулся, — сам князь поручил мне это. И если нужно защищать тебя от него — я буду это делать. Но раз в прямом столкновении его не одолеть, я помогу тебе бежать.
— А если об этом узнают? Узнают, кто мне помог?
— Конечно, узнают, — Верен снова усмехнулся. — Я же уйду с тобой.
— Со мной?.. — прошептала Полина.
— Ты больше не одна. Я буду защищать тебя.
— Но почему?!
— Потому что… так я понимаю свой долг, — Верен отвёл глаза, посмотрел на стену.
Там остались пятна размером чуть ли не с тарелку, где пепельники не светились больше.
— Потому что я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что и с ними.
— Они… погибли? — печально спросила Полина.
— Не совсем. Их опалило. Но они ещё могут вернуться к жизни, если дать им такую возможность. Как и ты…
— Как и я, — согласилась Полина.
Она пристально посмотрела в глаза Верена — тёмные, печальные глаза, смотревшие на неё с теплом и пониманием, и, кажется, с чем-то ещё, что она пока не могла или не решалась определить.
Она вдруг подалась вперёд, положила руки ему на плечи, ей до боли захотелось ощутить человеческое тепло и защищённость. Ту, что она чувствовала совсем недавно, когда Верен нёс её на руках. Он понял и обнял её, мягко, но вместе с тем и крепко.
Полина спрятала лицо у него на плече и наконец-то разрыдалась. От этого стало легче, пусть самую малость, но вместе с бурным потоком слёз из неё выходила душевная боль и пережитое унижение.
— Всё будет хорошо, — шептал Верен, и она затылком чувствовала его дыхание и всем своим существом — его тепло и надёжную нежность рук. — Всё будет хорошо…
ГЛАВА 31. Честь
Именно в этом положении их и застала Райяна: Верен обнимал Полину, она всё ещё всхлипывала у него на плече, хотя поток слёз почти иссяк.
— Так, — сказала волчица, чуть прищурив синие глаза. — Бежать собрались?
Верен резко развернулся и уставился на новоприбывшую враждебно испытующе.