Женись, я все прощу!

Кускова Алина

– Только юбку я укоротила бы, – сказала Эллочка.

– Хрень какая! – тем же радостным возгласом напомнила о себе Серафима Ильинична.

– Беру! – решилась Люся.

– Бедный Федечка, – прошептала Настена, чувствуя, какую брешь в его кармане сделает эта покупка.

Бедный Федечка заявился домой лишь под вечер. И, понятное дело, не сумел по достоинству оценить приобретение молодой супруги, потому что он на нее фактически даже не посмотрел. С круглыми от ужаса глазами Смолкин залетел в кухню и накинулся на Настену:

– Что

вы ей сказали?! Что вы ей сказали?!

– Что отдадим деньги потом, – пожала плечами Настена, с жалостью поглядывая на запыхавшегося Федора.

– Деньги? – изумился тот, явно ожидая другого ответа. – Какие деньги?

– За тот эксклюзив, что висит на Люсе, – простодушно ответила Настена и добавила в стопку еще один блин. Ни один из которых так и не стал комом: ни первый, ни последний.

– За Люськин эксклюзив вы собираетесь отдать деньги моей матери? – пытался переварить информацию и выхваченный из стопки блин Смолкин.

– Ираиде Владимировне?! – замирая, произнесла Настена, и очередной блин начал подгорать.

– Или я чего-то не понял? – мелькнула у Смолкина догадка.

– Ты ничегошеньки не понял! – заявила выскочившая на кухню Люся. – А я так старалась выглядеть перед твоей мамой прилично! Купила только дизайнерские вещи.

– Сколько?! – Смолкин инстинктивно приблизился к Настене, и теперь они вдвоем с неподдельным ужасом взирали на разряженную Люсю.

– Много, – брякнула та, махнув эксклюзивным подолом. – Но тебе ведь для молодой жены ничего не жалко? – Она тряхнула рыжей шевелюрой, втянула в себя живот и выпятила грудь.

– Федечка, – простонала Настена, забыв про блины, – не так уж и много. Всего две твоих зарплаты…

Смолкин бушевал недолго. Силы двух против него одного были не равны. Впрочем, Настена в некоторых вопросах занимала его сторону, но по очкам и деньгам сражение за эксклюзив выиграла Люся. Федору ничего не оставалось, как в очередной раз смириться с ее приобретением, раз дело касалось его мамы. Так дело же касалось его мамы!

– Что вы ей наговорили? – Федор сел за стол и стукнул ножом по его блестящей от чистоты поверхности. Настена отвернулась к пригоревшему блину и промолчала.

– Ничего особенного, – улыбнулась Люся, – просто поговорили. Только на линии были неполадки, да еще в разговор вклинилась какая-то хамка.

– Вот-вот, – подтвердил тот, – мама говорила про хамку.

– А что она еще сказала? – попыталась разузнать Люся.

– Еще она сказала… – Федор замялся, ему так не хотелось тащить свою супругу знакомиться с матерью. Он заранее знал, что ничем хорошим это знакомство не закончится. Родительнице он никогда раньше не представлял своих подруг. Но здесь как-никак жена, пусть и невесть откуда появившаяся. Да и мама узнала, требует к себе «на ковер». – Еще она сказала, что моя женитьба стала для нее большой неожиданностью. – Он подумал и добавил: – Как и для меня.

– Подумаешь, – процедила Люся, – конец один. Все когда-нибудь женятся.

– Не опошляй тему, – заметил тот, – к тому же я заранее уверен, что моей маме ты не понравишься.

– Почему это?! – возмутилась Люся. Она прекрасно понимала, что восстановить нормальные отношения после ненормального телефонного звонка вряд ли получится. Но говорить заранее, что она матери не понравится, уж слишком!

– Мама мне сразу сказала, как только я начал встречаться с девчонками, чтобы ни с одной я ее не знакомил, – честно признался Федор. – Ей бы все равно никто из вас не подошел.

Над этим признанием стоило задуматься! Люся сразу поняла, откуда возникают закоренелые холостяки: из-за тлетворного воспитания ревнивых мамаш, которые растят сыночка только себе на радость, чтобы скрасить свою старость его одинокой молодостью. Интересно, сколько лекций она прочла ему на тему «Все женщины – стервы»? Ах, как Люсе не повезло-то. Впрочем, она, как говорится, жена на час, не повезло с будущей свекровью Настене. Та стояла у плиты с полными слез глазами.

– Я знаю девушку, которая ей понравится, – неожиданно заявила Люся.

– Ни в коем случае, – замотал головой Федор, – ты не в ее вкусе.

– Пусть я не в ее вкусе, – согласилась Люся, – а вот Белкина…

– Настя? – Смолкин поглядел на покрасневшую подругу жены. – Да, она не может не нравиться.

Люся подмигнула подруге, как бы говоря, ну, что это еще, как не признание в любви?!

– Мы ее возьмем с собой на встречу с твоей мамой, – безапелляционно заявила Люся, – Настена будет разряжать накаленную атмосферу семейного уюта.

– Да, Настя, – подхватил Федор, – действительно. Что одной дома сидеть? Пойдем завтра с нами?

– Значит, завтра, – Люся набрала в легкие побольше воздуха и выдохнула. Это придало ей дополнительные силы. – Завтра так завтра. Вечером, я надеюсь?

Смолкин утвердительно кивнул.

– Ну, если вы настаиваете, – пожала плечами Настена. – Но будет ли это удобно?

– Настаиваем, – ответила Люся, – кому будет неудобно, пусть идет на крышу. – Она послала Федору воздушный поцелуй, от которого тот резко отшатнулся и ударился головой о стену. – У, Пухлик! – И вышла в коридор, чтобы не мешать этим двум недотепам возводить друг к другу душевные мосты.

Ей нужно было подумать о личной жизни, которая в последнее время сводилась к подглядыванию в глазок за соседней дверью. Но там оставалось тихо и спокойно. Люся оторвалась от глазка и повернулась к зеркалу. Красавица красавицей, особенно в дизайнерских тряпках! Как ей идет эта умопомрачительная юбка! Люся расстегнула все пуговицы на разрезе и оголила стройные ноги. А какая у нее обольстительная блузка! Наглухо закрытый вырез вдруг благодаря освобожденным пуговицам моментально превратился в глубокое декольте. Она специально подобрала этот наряд, чтобы перевоплощаться. Не может же она ходить синим чулком! И если бы ей предстояла встреча не с Ираидой Владимировной, а с….