Женись, я все прощу!
Шрифт:
– Прелесть… – пробормотал, поутихнув, Смолкин. – Посмотрю я, как эта прелесть изгадит мне ковры. Нет! Если я на ней женился в бессознательном состоянии, то это еще не значит, что я должен терпеть ее кошек. Или котов, кем оно там ни является.
– Ты не должен терпеть, Феденька! – жарко поддержала его Настена и тут же добавила: – Но потерпи. Недолго уже осталось!
– Вы что? – изумился Смолкин. – Опять меня хороните?!
Люся не обращала внимания на разговор подруги и супруга. Чем бы они ни тешились, лишь бы к ней с котенком не приставали. Она жалела об одном: что не успела спросить Глеба, как зовут это милое животное. К нему же надо было как-то обращаться? Люся решила, что котенка будет звать Муськой. Тот, между тем, окончательно проснулся, пристроился посредине комнаты на ковре и надул лужу. Люся вздохнула и побежала за тряпкой, чтобы успеть убрать лужу до прихода Федора. Лишний раз ссориться с ним не хотелось. У нее было такое романтическое настроение! Глеб отдал ей самое ценное, что у него было, – своего котенка. Он доверил его именно ей, а не кому-нибудь там еще.
Муська после туалета потребовал еды. Люсе пришлось вернуться с ним на кухню, где вкусно пахло, чтобы порыться в корзине. Глеб оставил коту аппетитное пропитание в блестящих пакетиках. Настасья заявила, что все это суррогаты, и Мусю следует кормить свежесваренной курочкой. Смолкин тут же заметил, что она собиралась кормить свежесваренной курочкой его, а не кота. Настя успокоила голодного мужчину, что курочки хватит на всех, и пригласила Люсю к столу, где восседал хмурый Смолкин, недовольный новым приобретением жены.
– Это еще что! – убеждала его Люся. – Некоторые жены, не спросив мужа, покупают себе норковые шубы и итальянские сапоги. – Она незаметно подмигнула Настене.
– Да, – та сразу же включилась в игру, – есть такие, которые покупают, не спросив. Вот я не такая! Я тебя, Федя, обязательно спросила бы.
– Правда?! – так искренне обрадовался Федор, что Люся подумала, не исправился ли он уже и не влюбился ли в Белкину. Она в последнее время старалась подстегнуть события.
– Правда! – сказала Люся. – Настя такая! Из нее получилась бы замечательная жена.
Смолкин скуксился. А она не поняла, пожалел ли он, что женился не на той подруге, или просто ему попался хрящик. Тем не менее сражение за котенка было выиграно. Мусю накормили, напоили и снова уложили спать в корзину, которую Люся предварительно отнесла в спальню. Смолкин хотел было возразить на это самоуправство, но ради Настены промолчал. Люся отметила, что его молчание в данном случае – золото, из-за которого Смолкина можно еще немного потерпеть.
Но терпеть пришлось не одного Федора. Внезапно, почти на ночь глядя, к ним в квартиру заявился Константин. Раньше по своей холостяцкой привычке он часто забегал к товарищу по перу, когда в стране происходили неординарные события: революция, кризис, перестановка в правительстве или просто поднимались цены на коммунальные услуги. Была бы, как говорится, причина, а водка всегда найдется. Люся встретила Константина хмуро, потому что кинулась открывать дверь, ожидая увидеть за ней Глеба.
– Гутен абенд, Селиванова! – улыбался Константин. – Принимайте, молодожены, гостей. Я тут мимо пробегал и заскочил на огонек… Белкина? И ты здесь? Вот видите, Смолкины, какой у вас гостеприимный дом?! К нему как магнитом тянет! – Он, пройдя в квартиру, повел носом в сторону кухни. – Ужинаете?
– Заходи, Костик, покушаешь вместе с нами, – засуетилась Настасья.
Люська поморщилась: у нее все мысли написаны на лице! Она никогда не сможет так дружелюбно приглашать этого Костика, если ожидает совершенно другого человека. Впрочем, Настя-то никого не ждала. Чего уж там, призналась Люся самой себе, она отвратительная хозяйка: готовить не любит, мужа еле терпит, его гостей готова выгнать, даже не дав им чаю попить на дорожку.
– Хорошо живете, Смолкины! – продолжал Константин, разглядывая квартиру, где фактически ничего не изменилось, за исключением того, что мебель поменялась местами. Люся сделала вывод, что если просто переставить мебель, то квартира станет совсем другой.
В принципе, Константин был веселым парнем. Люсе только резало слух это его «Смолкины», и она решила расставить все точки над «i».
– Я оставила свою девичью фамилию, Костик, – сказала она тому как бы между прочим.
– Неужели?! – поразился он, как будто Люська осталась не Селивановой, а по меньшей мере мадам Бовари. – А я бы своей жене не позволил оставаться при девичьей фамилии, – при этом он подмигнул Настасье.
Та добродушно ему улыбнулась. Смолкин тут же приревновал Настасью к гостю.
– Ты сначала женись! – резко сказал он. – А потом не позволяй.
– И женюсь! – не обращал внимания на его хмурый вид гость. – Белкина! Пойдешь за меня замуж? Только, чур, фамилию возьмешь мою. Станешь Зайцевой!
– Шило на мыло, – процедил Федор. – Между прочим, а где мой паспорт?
Люся знала, что он обязательно вспомнит про документ.
– Я же тебе говорила, что ты его потерял, – напомнила она Федору.
– Да? – недоверчиво прищурился он. – С чего бы мне его терять?
Она оставила его вопрос без ответа. Она так и знала, что этот Костик своими «Смолкиными» напомнит Федору об официальном документе, в котором, как подразумевалось, должен был стоять штамп загса. Можно было сколько угодно твердить Федору, что этот штамп там стоит, но одно дело слышать об этом и совсем другое – видеть штамп загса о регистрации брака с гражданкой Селивановой Людмилой собственными глазами. По всей видимости, Смолкин был мазохистом, и он хотел видеть.
Настена разрывалась между двумя огнями. Гость ни с того ни с сего принялся с ней заигрывать, как будто решил рассорить ее с Федором раз и навсегда. Конечно же, Константин не знал, что на самом деле Люся Селиванова не вышла замуж за Федора Смолкина и разыгранное действо в редакции на День радио было всего лишь хорошо поставленным представлением. Или же он узнал и теперь выводил Селиванову на чистую воду?!
Для того чтобы он замолчал и больше не приставал с идиотскими предложениями, Люся налила ему полную салатницу борща. Раньше она никогда не считала предложение руки и сердца идиотским. Но сегодня оно показалось ей таковым.
– Вы что, – изумился Константин, глядя на стоящую перед ним салатницу, – едите из таких тарелок?
– А что? – беспечно отозвалась Люська, совсем не подумав, о чем собиралась сказать. – Настена хорошо готовит!
– Настена? – удивился еще больше Зайцев, который был голодным. – Белкина, точно говорю, давай поженимся!
– Что ты к ней пристал?! – возмутился Смолкин. – Девушка за тебя замуж выходить не хочет!
– Селиванова за тебя тоже не собиралась, – не унимался Костик, – а вышла же! И живете душа в душу. Мне, – он вздохнул, – тоже нужно к кому-то прибиться.