Женитьба Корбаля
Шрифт:
— Дело не только в женихе, — сердито ответила она. — Ваш революционный трибунал, видимо, привык не считаться с бедными девушками. Вы приказали виконту жениться на мне, даже не спросив моего мнения. Вы сочли само собой разумеющимся, что я не стану возражать. «Женись на Филомене в четверг, не то в пятницу тебе отрубят голову». — Она презрительно фыркнула. — Вы думаете, этого достаточно? А что, если Филомена не захочет иметь такого мужа?
Шовиньер усмехнулся. Он помнил нежные взгляды, которые она украдкой бросала на Корбаля.
— Что за игру
— Никакой игры, гражданин полномочный представитель. Я говорю совершенно искренне. Я не корова и не овца, чтобы безропотно позволить распоряжаться собой по вашему усмотрению. Это, что ли, вы называете свободой? Даже аристократы не осмеливались на такое! — войдя в роль, Филомена чуть не сорвалась на крик.
— О, ну конечно же, нет.
— Я хочу, чтобы вы поняли меня и прекратили это безобразие, — не снижая тона, продолжала она. — Я не собираюсь брать себе мужа по вашей прихоти, и уж, во всяком случае, им никогда не будет Корбаль. Я отказываюсь выходить замуж!
Шовиньер снисходительно улыбнулся.
— В самом деле? — спросил он.
— Решительно, — заявила она, искренне полагая, что перехитрила Шовиньера и спасла своего возлюбленного виконта от уготованной ему страшной участи.
— Жаль! — улыбнувшись, сказал Шовиньер и вздохнул. — Очень жаль. Теперь, если он захочет жить, ему придется самому найти себе подругу, и я отнюдь не уверен, что у нее окажется и половина твоих достоинств.
Он вновь вздохнул, довольный своей шуткой.
— Ну а теперь отведи меня к нему.
Филомена в ужасе отпрянула от него, и на глаза у нее навернулись слезы бессильной ярости; впрочем, произошедшая в ней перемена только позабавила гражданина полномочного представителя. Сознавая свое поражение, она молча проводила Шовиньера в библиотеку и объявила о нем виконту, уже поджидавшему его. Не потрудившись снять свой длинный серый сюртук, подпоясанный трехцветным кушаком с болтающейся на нем саблей, и украшенную перьями шляпу с кокардой, Шовиньер важной походкой вошел в комнату и остановился возле двери, с иронией разглядывая виконта, который с заложенными за спину руками стоял возле потухшего камина. Он указал большим пальцем через плечо вслед удалившейся Филомене:
— Сочная курочка, мой друг, человеку со вкусом не следовало бы ею пренебрегать.
— Наверное, но по революционным меркам я не являюсь таковым.
Тогда спешите исправить свою оплошность — это в ваших же интересах. Своим упрямством вы обидели девушку, и теперь она заявляет, что не выйдет за вас, даже если вы того захотите. Но, как мне кажется, несколько ласковых слов смогут все поправить. На вашем месте я не стал бы мешкать. Ее руки нежнее, чем железный воротник гильотины. Впрочем, вам самому решать.
— Вы повторяетесь, гражданин. Вы для этого прибыли сюда?
В словах виконта Шовиньер уловил издевку, не предвещавшую ничего хорошего, и его бесцветные глаза слегка сузились.
— Вы не поняли меня, — сухо проговорил он. — Люди вашего класса потеряли способность правильно оценивать происходящее, и потому так много их пустых голов покатилось в корзину. Я здесь для того, мой дорогой ci-devant, чтобы по-братски наставить вас…
Легкое движение в углу справа привлекло его внимание, и он осекся. Он повернул голову и увидел юношу в крестьянской блузе и панталонах.
— О, а это кто?.. — начал было он, но, вглядевшись попристальнее, вновь осекся, и с его губ сорвалось изумленное восклицание: — Что за встреча! Я спешу обнажить голову, — громко расхохотался он и, сняв шляпу, поклонился. — И как давно вы прячетесь у Корбаля, мой дорогой секретарь?
Мадемуазель де Монсорбье, спокойная и собранная, сделала шаг в его сторону.
— Со вчерашнего вечера, гражданин, — ответила она, и простота ее ответа ошеломила его.
— Со вчерашнего вечера? — передразнил ее Шовиньер. — Значит, со вчерашнего вечера! Вот уж не ожидал встретить вас здесь. Действительно, жизнь полна сюрпризов, хотя они редко бывают настолько приятными.
Он направился было к мадемуазель де Монсорбье.
— Не приближайтесь к ней! — услышал он холодный, жесткий голос Корбаля.
Шовиньер замер на месте и повернулся к виконту.
— Как вы сказали, гражданин полномочный представитель, жизнь полна сюрпризов. Но я не спешил бы называть этот сюрприз приятным.
Шовиньер мгновенно почуял опасность и наверняка сумел бы отвратить ее, если бы не его приверженность к театральным жестам. Дело в том, что в его правой руке была зажата шляпа, и, для того чтобы выхватить из-за пазухи пистолет, ему надо было куда-то ее деть. Он быстро сунул шляпу под левую руку, но Корбаль опередил его: догадавшись о намерениях Шовиньера, он прицелился в него из большого дуэльного пистолета.
— Одно движение, гражданин полномочный представитель, и вы отправитесь к дьяволу.
Шовиньер повиновался, хотя и не буквально. Он заложил руки за спину и рассмеялся. Внешне он выглядел совершенно невозмутимым, и лишь внимательный взгляд бесцветных глаз выдавал его внутреннее напряжение.
— Сюрприз за сюрпризом! — сказал он. — И на сей раз с вашей стороны, дорогой ci-devant! Этого я от вас никак не ожидал. Зная вашу безупречную вежливость и радушие, я никак не мог предположить, что вы способны на подобную вульгарность. С чего это вам вздумалось попугать меня?
— Вы ошибаетесь. Пугать вас не входит в мои намерения.
— А что тогда?
— Убить вас.
Шовиньер вновь рассмеялся, однако и слегка побледнел.
— Какими словами вы бросаетесь! Будьте же практичны, гражданин. Что даст вам моя гибель? Неужели она спасет вас от необходимости подчиниться решению революционного трибунала? Взвесьте все как следует, друг мой, и вы убедитесь, что моя смерть будет иметь для вас роковое значение.
— Если вы сами все хорошенько взвесите, — невозмутимо отозвался виконт, — то вы поймете, что я уже обречен и, убив вас, ничего не теряю.