Жените нас, ректор!
Шрифт:
— Но как они живут с запечатанным даром?
Что-то внутри меня сжалось. Мой дар был совсем крошечный, но сама мысль погасить его искру вызывала паническую дрожь.
— Как правило, это рано или поздно сказывается на здоровье. — Гвен приподняла юбку, обходя очередную лужу. — Поэтому девушек с даром не любят брать в жены. Нет гарантий, что она выносит и родит детей. Да и до старости такая не доживет.
Я невольно глянула на Оуэна, не веря в такую жестокость, но тот отвел глаза.
— Понятно, — пробормотала я.
Желание продолжать разговор
Гвен не обманула, и нужную вывеску мы нашли довольно быстро.
Толкнув дверь и оказавшись в тепле, я расслабилась. В мраморном светлом холле нас встретил распорядитель выставки — представительный седовласый мужчина — и, предупредив, что витрины лучше не трогать руками (может сработать охранное заклинание), проводил нас в соседний зал.
К моему удивлению, народа было немного.
— Сегодня наш последний день работы, — заметил распорядитель, словно догадавшись о моем вопросе. — После обеда мы покидаем город и возвращаемся в королевскую резиденцию. Вы пришли вовремя: еще немного, и я прекращу пускать посетителей. Прошу вас, проходите.
— Спасибо, — поблагодарила Гвен и устремилась к витрине с золотой короной. — Вы только посмотрите на это!
Мы с Оуэном не разделяли ее трепет, но с готовностью покивали. Уже через пару минут мы разбрелись по залу, рассматривая экспонаты. В большей степени они представляли собой древние артефакты, заключенные в форму драгоценностей. О способностях каждого было написано мелким шрифтом на грифовой доске возле входа. Я пробежала глазами по витиеватым строчкам и присвистнула: пожалуй, я бы не хотела брать в руки вечно отравленный гребень с рубинами. А вот от бокала-антидота не отказалась бы: полезная штука. Особенно если ты король, а твои придворные точат на тебя ножи.
В торжественной тишине, царившей в зале, даже шепот походил на раскаты грома, но посетители почти не переговаривались. Я осмотрела все артефакты и откровенно заскучала. Оуэн ходил за мной по пятам и, видимо, уже пожалел, что согласился на эту прогулку. Одна Гвен сохраняла восторженный настрой и медленно переходила от витрины к витрине.
Дверь снова отворилась, и в зал вошли еще двое посетителей. Они были уже в возрасте. Один и вовсе опирался на трость, и это натолкнуло меня на мысль, что восторг эта скучная выставка может вызывать разве что у умудренных опытом людей.
Я зевнула и прикрыла рот рукой. За спиной, разрезая сонную тишину, раздался грохот и женский всхлип. Я резко обернулась и наткнулась на покрасневшую до корней волос Гвен. Она лежала на полу. Ее чуть задравшаяся пышная юбка оголила щиколотку, которую девушка обхватила ладонью.
— Простите, — пробормотала Гвен. — Пол такой скользкий… Мне так неловко!
— Как ты? — Я бросилась к ней и осторожно присела рядом. — Встать сможешь?
— Рина, послать за лекарем? — вмешался один из посетителей.
Гвен обступили полукругом, и она, видимо,
— Нет-нет, благодарю. — Она попыталась встать, опираясь на мою руку, и снова охнула.
— Я схожу за лекарем, — вызвался Оуэн. — Тут совсем рядом есть больница.
— Очень здравая мысль, молодой человек, — одобрил посетитель с тростью. — Рина так сильно упала, что могла себе что-нибудь повредить. Поверьте, — он постучал тростью по полу, — лучше подстраховаться.
Оуэн кивнул и выскочил за дверь. Я с тревогой повернулась к Гвен.
— Давай все-таки попробуем встать? — мягко предложила я.
— Да, мы поможем, — вновь вклинился все тот же сердобольный посетитель. — Девушке нельзя лежать на холодном.
Гвен чуть закусила губу, будто сдерживая стон боли, и протянула мне руку. Пронесшаяся перед глазами вспышка света ослепила меня, а затем разум резко заволокло туманом. Последнее, что я запомнила, перед тем как отключиться, — теплота пальцев Гвен, сжавших мою ладонь.
Заслышав лязг двери, я торопливо поднялась с жесткой скамейки, где провела последние полчаса, и обхватила прутья решетки.
— Немедленно выпустите меня! — потребовала я.
Пыла за последние тридцать минут у меня поубавилось, но виной всему был холод в камере, куда меня посадили. Причем меня одну. Остальных свидетелей ограбления увели куда-то в другое место. В этом похожем на муравейник полицейском участке черт ногу сломит! Разве можно так обращаться со свидетелями?
— Выходите и следуйте за мной, — вежливо, но непреклонно сказал стражник и загремел связкой с ключами.
Мне пришлось сцепить зубы, чтобы не огрызнуться.
Голова болела немилосердно, а к горлу то и дело подкатывал кислый ком, но об этом я не переживала: о реакции на дурман я была осведомлена. А вот Плющик, впавший в спячку и не откликавшийся на имя, вызывал приступы паники.
Я не запомнила, как отключилась. Помню только, что склонилась к Гвен, а затем — пахнувшую сиренью темноту. Когда пришла в себя, вокруг уже царил хаос. Оказалось, что не только я упала в обморок, но и остальные посетители. Чем и воспользовались воры, вскрывшие витрину и вытащившие один из артефактов. Судя по панике распорядителя выставки, безумно дорогой и древний.
Естественно, пришлось вызвать полицию. И нас, всех немногочисленных свидетелей, отправили телепортом в участок, где в коридорах я столкнулась с Хопером. Мне абсолютно не понравилось выражение его лица — хищное и довольное. Кажется, он снова сделал ложные выводы и спешил подвести под них все найденные факты.
— Куда мы идем? — мрачно спросила я.
Последовал немедленный ответ:
— На допрос, рина. Его проведет детектив Хопер.
— Я могу связаться с родными? — деловито поинтересовалась я.