Жёнка
Шрифт:
– Кто ты?
– сказал внимательно глядящий на меня дед, словно он тоже во тьме видел.
– Что у вас болит, дедушка?
– я не стала отвечать на заданный вопрос.
– Да ничего не болит, дитятко.
– А кашляете чего?
– Дак давно мучает, лёгкие отказывают. Помирать скоро. Пристрастился махорку нюхать, дак боком и вышло.
– А напавшие что хотели?
– Ах, сии злодеи, - дедок попробовал сесть, но я не позволила, удерживая его лёжа.
– Хотели добить старика да скарб* забрать.
– Зачем, дедушка? Разве вы мешаете кому?
– Да, внученька, мешаю.
На улице уже посветлело, избушка погрузилась в предрассветные сумерки. Тут вернулся муж. Я, отдавая пострадавшего на попечение Бера, встала и наконец-то бегло осмотрелась. Простенькая комнатушка, маленькая печка, лавка да стол. Вот и всё, что было. Стол был перевёрнут, и две из четырёх ног были сломаны. Ни сундуков, ни чего-то ещё, но ощущение, что тут что-то искали.
– Думаю, что тут оставаться опасно. Дедушка, ты один живёшь?
– спросил муж шёпотом, а я вздрогнула от неожиданности. Привыкну ли когда к его бесшумности? Бер помог старику подняться, узнав взглядом у меня, можно ли. Я кивнула, ведь чутьё молчало, как и шёпот.
– Один, внучок.
– Пойдём, дедушка, пока приютим тебя у моих тестей, а там - видно будет.
– Погоди, сынок. Скарб* забрать надобно.
Муж махнул рукой, мол, какой скарб да только послушался старика, нашёл в печи тайник, откуда книгу достал, завёрнутую в кожу. Не глядя Бер протянул дедушке да тот не взял, сказав, что дарит нам. Мы пожали плечами, после чего суженый вывел старичка да усадил на коня. И где муж взял его? На участке других строений не было. Как же дедок живёт-то? Кто ж его кормит?
Мы с мужем шли пешком, по обе стороны коника.
Всю дорогу муж общался со старичком. Тот был очень мудр, и, как мне показалось, учителем был. А я помалкивала да внимательно слушала. Говорили о каких-то общих вещах, перескакивая с одной темы на другую: о состоянии дел в державе, арифметике, строительстве, крепостях, рвах и прочих вещах. Дедок объяснял очень хорошо, простым языком. У меня возникали вопросы, но я держала их при себе. Мужу важнее получить ответы.
Шли мы медленно, хотя могли и быстрее. Бер растягивал дорогу, зато каким увлечённым он был. Я лишь улыбалась, глядя на старика, которому дали возможность заняться любимым делом, и мужа - хорошего ученика. Разглядывала местные околицы. Довольно неплохо живут горожане, ухожено, прибрано, даже резьбою украшены большие бревенчатые двухъярусные домишки. Улицы были широкие, укатанные, по бокам выложенные камнем, со сточными канавами, прибранные на проезжей части от опавшей листвы. По обеим сторонам дороги были посажены подрезанные снизу уже полностью голые берёзки. И только чуть поодаль начинались заборы, за которыми были избы горожан. Разница между украинами и серединой града была слишком заметна. Постепенно избы становились попроще, поменьше да пониже. Дорога была поухабистей да деревья уже были неухоженными, неприбранными. Люди не сорили, стараясь беречь природу, но и не очищали дорогу от листьев. Хворосту, правда, не было, значит, всё же следят, скорее всего дети. Значит, на пользу вливание нашей деревеньки в град, ведь раньше попроще было.
Дедка мы привели уже к полудню.
Мама ворчала, мол, никакого почтения старикам, но завидев гостя, притихла. Поприветствовала его поклоном, к столу пригласила. Отец ограничился кивком и пожеланием доброго здравия - спина уже не гнулась у него, а наклонившись, не мог распрямиться. Лишнему рту родители не обрадовались, но муж обещал расплатиться своим трудом за три лишних рта.
А дальше началось обучение мужа. Старик взялся за него всерьёз, пытаясь успеть передать свои знания. Что удивительно было, так то, что муж довольно многое понимал. Знания были обширными, и некоторые детали даже не спрашивал у учителя, хотя тот ждал вопросов.
А я новыми очами глядела на мужа. Се обычный земледелец, машущий кулаками почти всё время? Не верилось. Где ж ты свои знания получил-то?
Муж на меня так осуждающе посмотрел. Что не так? Надо будет спросить на досуге, потому что одного взгляда, говорящего: "Не сейчас," - мне хватило.
Я шила из старой мужниной сорочки приданое малышу, вышивала детские узоры, взамен муж носил новые вещи из моего сундука, кои отец разрешил забрать. Чем могла, помогала маме по хозяйству, а ещё пропадала в подземельи, отбирая то, что может понадобиться Беру для его дела. Потом раз оторвала мужа от починки инструмента и показала вынутые из тайника книги.
– Цветочек, но ведь сии книги...- начал Бер. А я заслонила ему рот рукою. Да, всё верно, редкость в наше время.
– Ты не перестаёшь меня удивлять, - он поцеловал мою ладошку, пряча переданное.
Я не могла ему сказать про книгохранилище, ведь не моя тайна то была. Да и светить таким количеством книг не стоило ни перед домашними, ни перед учителем.
Совсем редко выпадало времечко, когда мы могли с мужем просто пройтись в середину града на ярмарку, отнести смастерённые отцом и Бером поделки да продать, купив на выручку необходимые родителям товары. А ещё реже муж меня рисовал, купив там же бумаги для чертежей и рисования. На удивление чистые книги продавалися, как и бумага и даже карандаши. И стоило всё по мелочи. Когда я спросила продавца, тот сказал, что они не имеют права продавать дороже. А на мой вопрос, ведь производство наверняка обходится в разы больше, ответил, что большую часть платит Князь из местной казны. Он многое делает для просвещения, и читать да писать должен уметь каждый.
Выпал снег, чистым одеянием укрывая Землю-матушку. Стылый воздух ударял в лицо, стоило отворить дверь на улицу. Но дышаться сразу легче мне стало. Да и солнышко частенько выглядывало, заставляя любоваться искрившимся покрывалом да слушая скрипящие шаги. В сим было особое очарование.
Да только видела тоску мужа по дому, стоило ему выйти во двор. Взгляд тогда становился отстранённым, муж брал в рот соломинку и начинал жевать, сжимая и расжимая персты в кулаки под незамысловатый мотив, что начинал звучать у меня в голове под сии действия. Но свободное время выпадало столь редко, что видала я мужа таким где-то раз в седмицу.
– Хочешь, поедем обратно?
– заговорила как-то раз.
– Хочу, но не могу, ты ведь знаешь. Дорога тяжёлая, снегом всё замело, вторую лошадь мы не купим, чтоб забрать учителя с собою. А одна не потянет всех нас да ещё твоё приданое.
Вспомнила как муж припрятал в ночи мои книги в сундук с приданым да и подаренный дедом скарб туда же, под ткани и одёжку.
Как-то ко мне повадился один мужик. Стоило высунуть мне из дому нос, как он тут как тут. Прослышал, что вдовою я стала. Помнила я Ухвата ещё со своего детства - неприятный человек. Внешне красив, темноволос, с голубыми очами. А изо рта что не слово, то яд сыплется. Он как-то ко мне подкатывал, да малая я ещё была. Оженился он раньше, нежели я в пору вошла, что меня несказанно порадовало.
А тут просто проходу перестал давать, словно караулит меня днём и ночью. Пожаловаться Беру? Дак занят, отвлекать не хочется, ведь впитывает в себя каждое слово, изречённое дедом Туром.
Ухват же на мои слова о втором муже не обращал никакого внимания. А ведь знаю, что жена его в добром здравии.
Раз пошла я к знакомой по поручению матушки. Да перегородил мне путь тот, кого меньше других видеть я желала. И ведь живот выпирал уже, что со стороны, как мне казалось, заметно было сквозь зимний тулуп. Сердце в пятки ушло от страху. Не столько за себя боюсь, как за малыша нашего.