Жёнка
Шрифт:
– Ты потому книгу пишешь? Неужто уйти собрался?
Он сглотнул.
– Бред! Тебе не понять! Что ты знаешь о долге? Надо кормить детей, жён, понимаю разумом, а сердце не лежит, - в его голосе было столько яду. До чего довели мужика? А мы ведь его доканывали своими разногласиями. Он перехватил серп, делая рукоять продолжением руки, замахнулся им, словно убивая невидимого противника. Сердце неприятно сжалось, причиняя боль, словно она была моею.
Ветер шевелил ещё нескошенные колоски, наполняя воздух духотою, но я видела лишь его затуманенные очи.
И я не выдержал - просто его обняла. Страха не было. Ему ведь тоже нужна поддержка.
– Я знаю, что тебе поможет, - прошептала ему на ухо.
– Отпусти меня после жатвы в гости к родителям. Прошу.
– Не вовремя...
– Я знаю...
– Ты не можешь одна...
– Бер, я поеду. Пустишь или нет, а поеду.
– Я не отпущу тебя одну. Отправимся тогда вместе.
– А Голуба, дети?
– почему я искала повод, чтобы не быть с ним? Будет ли она меня ненавидеть.
– Я попрошу Влада присмотреть за ними. Он поможет, ежели что.
Мне показалось или в его голосе проснулась надежда? Я чуть отстранилась, а он притянул к себе ещё крепче. И когда я успела полюбить мужа? Всё время сильного, а теперь такого скованного цепями. Неужто началось всё с тех рисунков, которые мне пришлось сжечь? Я не видела, чтобы он сидел с угольком после того.
– Нарисуй меня, - выпалила я и выскользнула из объятий.
Боги, прошу вас, пусть выйдет задуманное, храните наши роды! И словно в ответ налетел ветерок и потрепал меня по голове. Но ведь я в платке? Почему же волосы шевелятся?
Возвращались мы в обнимку, муж держал меня за стан, не позволяя мне вырваться. Пришлось за мною побегать, а я скакала по полю, словно козочка. Давно так не веселилась. В итоге платок был сорван, меня пленили, и мы в обнимку повалялись маленько на земле, муж выпутывал из моих волос остья от ржи и смеялся. Надолго ли сохранятся наши с ним отношения, вот такие - доверительные? Когда можно обо всём поведать. Хочется, чтобы навсегда.
Поле уже было почти всё сжато. Уже не пели кузнечики. Попрятались в траву? Над нами летали ласточки, издавая свои протяжные крики. Интересно, а почему они поют? Вот соловушка весною пел, привлекал самочку, а когда семью создал, так и замолчал. Общаются так? Спросила у мужа, а он рассмеялся. На сердце отлегло. Непролитые слёзы всё же сорвались и заскользили по щекам, окропляя землю.
Мы вошли в деревню, где уже не осталось и следа недавнего набега. Но то и дело сновали взад-вперёд ратники из отряда воеводы. Мне кажется или их больше стало? Муж кликнул одного молодого вояку, у коего ещё молоко на устах не обсохло, неужели и он уже служит? Я понимала, что молодых в бой не берут, а детей отдают на службу уже как двенадцать исполнится, но всё равно как-то неприятно сжалось сердце.
За своими думами не заметила, как парень исчез, а мы изменили направление. Слышался лай собак, блеяние коз. Запахи были навозные... Знаю, его в кучу собирают, сухой травой прикрывают, чтоб лето-два перепрело под солнышком и перегной получился, а на следующий сезон как удобрение использовать будут в поле или огороде.
Вышли мы улочкою за селение, где в шатрах расположились военные. А я думала, что у местных на постое они.
Один шатёр был белым да выделялся среди остальных своею величиною. Бер откинул полог, подле которого было двое дозорных. Они и глазом не моргнули. Внутри был стол с бумагами, над которым склонился немного изнурённый воевода с мешками под очами и неестественно бледным лицом.
– Здравия, - муж отпустил меня, приветствуя друга.
– Здравы будьте, с чем пожаловали?
– Влад слегка кивнул мне головою, отвечая на рукопожатие Бера.
– Понимаешь, Влад, тут такое дело...
– муж замялся, на меня поглядел.
– Что, вновь шёпот?
– спросил вполголоса мужчина, вновь опираясь на стол руками.
Я помотала головою.
– Можно вас спросить? Куда делись остальные чертежи? Ведь не хватает устройства стен, башен, основы. Почему вы не пригласите строителя, изобретателя?
– заметила, как муж напрягся. Думает, что лишится сего задания? Боится?
– Мало их осталось, книги пожгли, раньше самоучки были да в роду передавались хитрости. Надо за два лета возвести много укреплений, людей не хватает, - гляди-ка воевода со мной разговаривает, слушает меня да оправдывается. Неужели всерьёз вознамерился принять?
– Одразу после жатвы мы приступим к строительству, - вставила я словечко.
– Мы?
– удивлённо вскинул брови Влад.
– Да, Бер и я, - знаю, выгляжу дурой.
– Сколько он будет разбираться в том, что вы ему дали, коли ни книг, ни человека, который объяснит всё?
– А ты справишься?
– хитро прищурил один глаз Влад.
– Чтобы ров выкопать да насыпь сделать - да. Дальше сложнее. На словах без картинок не пояснишь. Мы не осилим без зодчего. Какова цель укреплений?
– Защитить от кочевников.
– Оружие?
– Лук и стрелы.
– А пушки?
– воевода покачал головою.
– Но ведь изобрели и довольно давно...- я быстро задавала вопросы, пока мужчина не опомнился. Но тут важно, чтобы он их просто озвучил, чтобы понял, что бесполезное занятие они задумали.
– Ты слышала, что я сказал?
– в его голосе промелькнуло и тут же погасло раздражение.
– Пожгли все архивы. Нет ничего.
Он махнул рукой, приказывая мужу вывести меня, что не будет слушать мой бред.
– Но ведь мастера-литейщики остались, - бросила я вслед, выходя сама из шатра и отпихивая руку Бера. Я недоумевала. Как такое может быть? Все знания просто утратили, вот так, враз.
От кого мы защищаться будем? Вспомнила, как мельком, в пылу разговора, опустила очи долу, на карту, разложенную на столе, в которую поначалу вглядывался Влад. Но ведь кочевники с полудня приходят. А стену нарисовали на западе. Тот набег на деревню совершили ведь не кочевники? Против кого воюем? Против своих же?