Жёнка
Шрифт:
– - Глядите-ка, как муж с нею носится! Вертит им как вздумается, - одна баба распиналася.
Неприятная даже внешне. Неопрятная, прядь волос из-под сороки выбилась. Замужняя, значит, - отмечала я про себя. Чего же злобою пышет? Не могла я у неё увести Бера, ведь он не тутошний, так чего ж тогда враждебна так?
– Не обращай внимания, - шепнул муж.
– Просто завидуют. Сама ж видела, многие хотят отхватить меня.
Да уж, видела.
– А Голуба где?
– спросила так же тихо.
Бер показал на правую руку от себя. И правда, первая жёнка сидела рядом. Странно, но на душе стало тепло. Я прижалась к мужу.
– Благодарю, - прошептала едва слышно, ведь его забота и поддержка так важны для меня.
Большуха тоже прислонилася к груди мужниной.
– Вась, ты не дури, коли есть хочешь, так кушай, - столько участия в голосе её. На очи навернулись слёзы. Ну вот, вновь расстрогалася.
Муж погладил меня по голове, приобнимая первую жёнку.
Остальные воспользовалися нашим примером и тоже сели за столы. Я наблюдала, как мужики отламывали по куску наметателя и отправляли в рот. Они хвалили, да так, что и Бер не выдержал, попробовал.
– Сделаешь мне ещё, - шепнул после, потянулся за добавкою, да только уже хватать было нечего. Всё растащил народ, отламывая по кусочку.
А после ко мне бабы стали подходить да стали расспрашивать, как готовила яство сие. Мне было приятно, со многими приятно пообщалася. А та неприятная тётка лишь тихо злилася в сторонке, кусая себе локти. Кабы чего не утнула. Страшно мне не было, разве что беспокойно маленько.
После бурного застолья, тостов в честь нового члена общины - меня, цокания кружками с квасом да взварами (а цокание распространяет добрый позыв тоста по кружкам) (отметила про себя, что женщины пили лишь соки да взвары, значит, муж запрещал пить квас по сей причине), были хороводы, песни, пляски. Было весело, ежели не считать небольшого головокружения от сего быстрого мелькания.
Ребята устроили шуточные бои, всё же стараясь показать свою силу и ловкость перед девчатами.
А потом пригласили зрелых мужей поучаствовать. Бера се тоже коснулося.
– Иди уж, давно косточки свои не разминал, - сказала большуха ему, подталкивая его легонько к остальным решившимся.
Мне было интересно увидеть Бера в бою. В его силе я нисколько не сомневалась. Он ведь говорил, что по молодости дрался постоянно, что Голуба со Снежиком плакала, ожидая его ночами.
А дальше я наблюдала за боем. Ежели молодёжь больше выделывалась, стараясь показать выпады или кувырки, то "старички" били чётко, рубящими ударами.
Бер взял палицу, как и его соперник, такого же возраста белобрысый мужчина. Удар - блок, замах - выгиб. Муж поворачивал корпус тела, позволяя удару пройти по касательной, палицею отбивая его. Были и приседания и броски, и Бер несколько раз даже перекувыркнулся. С одной стороны движения были быстрыми, а с другой - плавными. Как он умудряется со своим весом так перемещаться?
Но то были цветочки.
После поединка пришёл воевода, разделся до пояса и вызвал Бера.
Муж уже был в одних портках, потому раздеваться не стал. Дождался, как бывалый воин подойдёт к нему, улыбнулся, здороваясь с ним за предплечие. Надо будет спросить, как воеводу звать. Он ведь детский друг Бера. Не ровен час и в гости нагрянуть может, просто так, по-дружески.
А вот от этой схватки захватило дух. Движения были настолько стремительными, что слышались лишь удары деревяшек, и уследить за мужами было невозможно. Я видела лишь иногда прыжки выше головы, да перелёты, падения, завершавшиеся кувырками. Бой длился с полчаса. Оба соперника остановились, обнялись да разошлись. Оба были все в пыли. А я испытала лёгкое разочарование, что не увидела ударов. Смазанное пятно, которым представился поединок, не принёс удовлетворения. И ежели поначалу скорость поражала, и итог боя был в пользу моего защитника, но лёгкий осадок остался. Хотелось пустить время вспять, а потом его замедлить.
Муж прошёл мимо и от него разило потом. Не сказала бы, что мне такие запахи нравятся, но сейчас едва успела переключить внимание, дабы подавить рвотный позыв.
Неподалёку от полянки, на которой проходили игры, стояла бочка с водой, вот из неё ведром и поливали недавние соперники один другого. Слышались непонятные шуточки и смех.
А после два друга сели за стол и общались, запивая еду квасом.
Мы с Голубой были в сторонке и тихонько радовались, глядя на довольного Бера. Переглянулись с первой жёнкой и впервые улыбнулись, понимая, что ничто не роднит так, как любимый человек.
Муж встал из-за стола веселым, словно был хмельной. Но я знала, он не пил. Просто с воеводою поддались они хорошему настроению.
Уже вечерело, слышалось стрекотание ночных кузнечиков, то и дело разбавляемое чьим-то хохотом. Повеяло свежим ветерком, охлаждающим после жаркого дня.
Всю дорогу домой Бер шутил с нами. А Голуба на него глядела непонимающе. Видно и правда, не привыкла видеть таким мужа. А перед тем, как зайти в дом, он обнял нас двоих сразу и сказал, что очень нас любит - обеих.
– Что ты пил?
– насторожилася первая жёнка.
– Дак ничего такого.
– Точно? Дыхни!
– она стояла в сенях, на крыльце, на возвышении, вровень с мужем, и не впускала его в дом, перегородив вход. Голуба хоть и не была мелкою, но против мужа что она могла сделать, ему достаточно переставить её в другое место. Выглядело это смешно, суровая жёнка, чуть ли не со скалкою в руках. Муж недовольно закатил очи, одарил её дыханием, после чего велел ложиться спать самим. Мы с большухою переглянулись, и я пожала плечами.
Голуба, перед тем, как забраться на печь, спросила меня, что я думаю на такое его поведение. Я спросила, пил ли он. Не пил? Ну вот и славно, значит, нечего беспокоиться. Сказала, что скорее всего ему надо подумать, потому и не пошёл в дом. На днях вече ж было, скорее всего с этим связано.
Когда дети засопели, я вышла во двор в заветный домик нужду справить. Во след услышала, что не я одна. На улице заметно похолодало, что заставило меня поёжиться.
Уже окончательно стемнело, лишь на летней кухне, ярко освещая двор, горел огонёк.