Жёнка
Шрифт:
Муж не сводил с меня взгляда дивного. Я его разула, сняв сапоги красные, и он за мною последовал.
– Василисушка, родимая, - голос мужа изменился, стал хриплым. Руки очерчивали контуры лица, тела, неуверенно лаская.
– Боров, муж мой, - подняла робко очи и, не выдержав, расплакалась. Неужели я теперь жена, настоящая? И никто больше не тронет меня? Только Боров растерялся, вытер реки текучие.
– Не плачь, любимая, коли хочешь, обождём?
– А как же простыни?
– Я могу порезатись.
– Не стоит, милый.
И я сама, поборов застенчивость,обвила его шею руками, встала на носочки да поцеловала.
Столько нежности он дарил мне, столько счастия.
Благодарила я богов за своего мужа. А на утро свекровь явилася. Влезла к нам в постель, согнавши с простыней. Муж попытался возразить матери, да она шикнула на него. Проверила тела наши на повреждения, после чего удалилася, прихватив трофей. Странно ведёт себя, ведь вчера была вежливой, обходительной и соловьём заливалася. Что же теперь изменилося? Боров же тоже странно вёл себя. Почему матери слова не сказал?
А муж мой стиснул кулаки да по стене ударил.
– Ты чего дом обижаешь?
– напустилась на него. А вспомнив, на кого напустилася, вымолвила: - Прости, - очи долу опустила. Негоже без почтения с мужем говаривать.
– Да так, прости. Я выйду, надо остыть малость, скоро вернусь.
Боров наскоро оделся в сорочку свадебную да ушёл, хлопнув сенною дверью, отворил, попросил у дома прощения, да прикрыл на сей раз тихонько. А я стояла и улыбалася. В душе разгорался огонёк неведомого доселе чувства, но прекрасного.
Только я успела собраться, переплести волосы, голову повязать платком, как услышала шаги за спиною.
– Уже вернулся?
– я повернулась и замерла в нерешительности. Предо мною стоял свёкор. Как мне теперь его величать? Батюшка?
– Здравствуйте, проходите!
– я отвесила ему земной поклон, теперь они - моя семья. Не важно, зачем пожаловал. Зашёл в гости, принять надобно.
– Накормишь старика?
– подивилась я такому обращению, да виду не подала. Стала метаться по избе, искать, что вчера с пиру осталося, для нас ведь отдельно яства полагалися. Накрыла на стол, тут и муж пришёл. Шепнула ему, чтобы уважил отца, а мне корову подоить надобно, что нам свёкры подарили.
Быстро, как могла, справилась с коровкою, перелила парное молочко через чистый кусок ткани в чистый кувшин.
По возвращении мужа не оказалося. Предложила старику отведать молочка, да только стоило оказаться поблизости, как он ухватил меня за стан да к себе на колени усадил.
В голове билась мысль: что делать? Отогнать страх сперва! А дальше похотливые пальцы деда стали развязывать мою сорочку. Пока он был увлечён моей грудью, я дотянулась до кувшина да разбила его о голову деда, облив нас обоих молоком.
Встала, брезгливо поморщилась, дед обмяк, откинувшись на стену, по его лицу стекала кровь. Я подняла взгляд и обомлела. На пороге стоял муж.
– Не подумай...
– в душе поднимался страх. А коли не поверит?
– Правда? Переодевайся, бери узел одежды и уходим, быстро!
– велел муж. От сердца немного отлегло. Коли он видел, из-за чего я разбила кувшин о голову его отца, то не должен сердиться. Или нет?
Мы ушли скоро, пробираясь огородами, где на виду у соседей висела наша грязная простынь. Мерзость какая! Я сорвала полотно и взяла с собою. Постираю, как до речки доберёмся.
Шли мы долго, почти не останавливаясь, истязая себя думами. Всё же я могла убить старика. Какое наказание меня ждёт?
Не убей без необходимости, как гласит народная мудрость. Разве там была необходимость? Куда муж выходил? Что у него за отношения с родителями. Что они вообще за люди? Я ведь совсем иного была мнения о свёкре да и свекрови. Притворялися хорошими людьми? Ну ладно дед спятил на старости лет, но баба чего взъелася? Или она знала, что муж пожалует? Злилася?
Когда мы сделали привал, я не могла даже встать.
– Прости, я не нарочно, - решила нарушить затянувшееся молчание.
– Не оправдывайся, я тебе благодарен, - обронил муж, разжигая огонь.
– Ты хотел его смерти?
– теперь уже я была в недоумении.
– Смерти?
– муж поглядел на меня.
– Ну, я его ненавижу, но не настолько. А ты что, думаешь, что убила его?
Я кивнула. А разве нет? Тогда чего мы так долго шли, словно от погони удирали?
– Да нет же, живой был, когда уходили. Шишка лишь на лбу вскочила да ссадина. Да и я не могу убить отца, какой бы ни был да родной ведь. Да и каторги он не выдержит, хотя и заслуживает. Но я ему благодарен за тебя, Цветочек.
– Цветочек?
– я с трудом встала, подойдя поближе к костру.
– Ну, василёк. Тебя ж в честь него назвали, - муж сложил уже горкою хворост да пытался трением огонь добыть.
– Не печалься, я давненько подумывал из дома уйти, потом женился вот, не хотел тебя расстраивать. А тут, видно, боги направили. Здорово ты ему врезала!
У меня как камень с души. Не убила, и то радость! Но ноги не держали от нахлынувших чувств, потому подошла к мужу, обняла, уткнувшись в его волосы.
– Ты замечательный, мне повезло с тобою!
– не буду думать о плохом. Я рядом с мужем, не одна, уже счастие. Вместе преодолеем все трудности.
Меня выдернуло из воспоминаний, возвращая в коровник. В душе была нежность и внезапно накатившая тоска, а по щекам потекли горькие слёзы.
Глава 16
Я не сразу осознала, что нахожусь в доме. Лежу на коленях мужа, а он меня гладит.
– Берушка, - разве се мой голос, такой хриплый, словно я его сорвала?