Женька
Шрифт:
Женька кивнула. На каждый подоконник он поставил по маленькому крысиному капкану, а на полу перед окнами по волчьему, привязав их к тяжелой мебели веревками. В зале Женька стащила дорожки и рассыпала по полу горох. Выход из зала перекрыли, приперев дверь тремя ухватами. Потом притащила старинное чесало из чулана с острыми, как шилья зубцами, немного отогнула зубья в стороны. Сергей в полной темноте поставил на мосту капканы, у нижних дверей положили чесало. Перед дверью в кухне натянули веревку. Примерно в полутора метрах от нее, выложили на торец десяток кирпичей. Пока Сергей устанавливал последний
— Началось! Откуда был крик?
— По–моему из зала.
Грохот падения и снова крик:
— Их тут нет! Не лезьте в окна, тут капканов тьма понаставлена.
Женька невольно хихикнула:
— И всего–то восемь штук!
На мосту раздался треск ломаемой двери и почти сразу раздался вой:
— Нога–а–а!
Женька констатировала:
— На чесало наступил…
В зале снова раздался грохот падения и крик:
— Да чего они тут насыпали?!?
Женька спросила:
— А почему, интересно, они в кухонные окна не лезут?
И словно ответ на ее вопрос, раздался грохот разбитого стекла в кухне. Женька схватила бутылку с уксусом и, когда рама распахнулась, плеснула в показавшееся в проеме лицо. Вопль показал ей, что она попала куда надо. Она осторожно выглянула: внизу по крапиве с криком катался человек. Больше в кухонные окна никто не лез. Зато на мосту события нарастали. Наступивший на чесало теперь никак не мог вытащить его из ноги. Еще один рьяно рванувший наверх незадачливый убийца попал обеими ногами и одной рукой в волчьи капканы и мгновенно потерял сознание от боли. Зато последний, еще целый, негодяй открыл дверь в темную кухню и вошел. Зотовы пригнулись на диване и их не было видно. Мужчина шагнул, запнулся за веревку и со всего маха приложился лбом о кирпич. Да так и остался лежать у порога. Со всех сторон раздавались стоны. И вдруг они оба услышали уверенные шаги на нижнем крыльце. Женька столкнула Сергея за диван, прошептав:
— Тебя нет…
Тот не успел возразить, как диван плотно прижал его к стене. Женька включила свет: на пороге показался ее отец с ружьем в руках. Отец и дочь несколько мгновений разглядывали друг друга. Женька резким движением вытащила из–под подлокотника скальпели:
— Я узнала твои шаги. Не подходи! Лучше стреляй оттуда, иначе я успею убить тебя прежде, чем умру сама. Сергей ушел. Ты прислал этих недотеп, чтобы убить моего мужа, ранить меня, ограбить наш дом. Ты хуже зверя! Явился сам доделывать, да? Стреляй, пока милиция не приехала!
Кареев, заглянув за печку и увидев, что Сергея действительно нет, а окно распахнуто настежь, повернулся и хотел уйти. Женька остановила:
— Забери своих наемных ублюдков! Я им помогать не собираюсь. Хоть на спине носи, а чтобы через час их не было. Завтра принесешь нам стекло, хорошие доски на дверь и чесало с капканами. Иначе я сама сдам тебя в милицию, написав заявление. До двенадцати часов я жду, а потом — пеняй на себя. Убирать здесь я ничего не буду. С этого дня вы будете платить нам за все, что причините!
Кареев,
— Прости. Я узнала отца по шагам. Он шел убить тебя.
Она упала на диван, обессилев от напряжения. Сергей сел рядом:
— Но он мог убить и тебя.
— Отец ничего мне не сделал бы. Он любит меня даже сейчас. Для него враг ты. Обо мне и моих чувствах он не думает и явно считает, что убив тебя вернет меня. Давай уедем, Сергей! Через неделю начинается учеба, но я не смогу учиться зная, что ты в опасности. Пустим квартирантов в этот дом, а сами будем жить в Костроме. Я попрошу Ольховского помочь тебе устроиться на работу. Давай уедем, хотя бы на время моей учебы.
Сергей вздохнул:
— Я и сам об этом думал. Чувствую, выхода нам не остается другого. Колюха Бартенев год назад женился и до сих пор с тещей живет. Все никак квартиру не найдут. То цену заламывают, то такая развалюха, что и жить нельзя. Скажу ему завтра, пусть живут. И за домом заодно присмотрят.
Зотовы переехали в Кострому в конце августа. Накануне отъезда Женя позвонила Ольховскому и договорилась о встрече. Декан выслушал ее рассказ и предложил:
— Зачем снимать квартиру, тратить напрасно деньги, если можно жить в нашем семейном общежитии.
— Я была там сегодня. Сказали, что комнат свободных нет.
— Комната будет. Я им сейчас позвоню.
Николай Степанович за пару минут решил вопрос с отдельной комнатой и сразу же предложил:
— Сергей у тебя хороший водитель. На «скорую» сейчас требуются шоферы. Может быть его устроит такая работа? Зарплата вполне приличная, к тому же по сменам, а это значит и свободного времени будет достаточно.
— Я спрошу его, Николай Степанович. Огромное вам спасибо.
Декан махнул рукой:
— Но я же твой, пусть и посаженный, но отец. А значит должен помогать дочке. Живите и если что–то надо, говори. Чем смогу, всегда помогу.
Прошло два года. Все это время Сергей работал на машине «скорой» помощи. Женя защитила диплом хирурга. И сама попросила Ольховского направить ее на работу в родной город, надеясь, что вражда наконец–то утихла. Декан попытался отговорить ее, но поняв, что это бесполезно, дал направление с наказом:
— Если снова будут проблемы с родителями, немедленно звони. Здесь для вас всегда найдется место.
Целых два года Зотовы не были дома. Первые дни после приезда Женька пыталась здороваться с родителями при встречах, но те либо отворачивались, либо швыряли ей в лицо обидные словечки. И Женька перестала делать попытки к сближению.
Работы было много. Хирурги работали в две смены в больнице и еще успевали вести прием в поликлинике. Очень часто ее будили среди ночи и она, едва стряхнув сон и поцеловав мужа, торопилась на очередную операцию. Уже через год Зотова приобрела у населения репутацию «знающего» хирурга. Дважды писали о ней в районной газете. К ней теперь обращались по имени–отчеству «Евгения Алексеевна». И Женька с улыбкой воспринимала, когда ее так называли.